Алексей Пехов: Пересмешник

До городка было рукой подать. Я отправился в путь, думая о том, что, возможно, стоит наконец переехать в провинцию, подальше от огромного Рапгара и пожить в свое удовольствие с месяц, полюбоваться пасторальными пейзажами, пока не закончилась осень. И тут же сам себе сказал, что ничего из этого не выйдет. Огромный город — словно спрут, исчадие Изначального огня, запустившее щупальца тебе в душу. Если уж схватил, то не жди, что отпустит.

Рапгар моя родина. Я люблю его и ненавижу всем сердцем, и никуда из него не денусь. Но я ведь могу потешить себя иллюзиями, что он не властен надо мной, правда? Как говорит Стэфан — никто не может быть счастлив без иллюзий. Они необходимы для нашего счастья не меньше, чем реальность.

Тропка пошла под горку, и я оказался на дороге, теперь уже другой, идущей от Лайнсвигга — маленького пчеловодческого хозяйства в двух милях от Отумхилла — и входящей в городок с западной стороны. Следуя по ней, я окажусь на станции много раньше запланированного срока. Не хочу опаздывать, иначе моя говорящая трость снова напомнит мне о том, что отпустить коляску было плохой идеей.

— Опоздаем, — буркнул амнис, словно читая мои мысли.

— Лучэры никогда не позволяют себе опозданий, — возразил я ему. — Это неприлично и недостойно истинного чэра. Лучэры предпочитают приходить в удобное для них время.

Услышав свои собственные слова, сказанные, когда мне было то ли восемь, то ли девять лет, Стэфан довольно кашлянул и на время успокоился, решив предоставить мне право донести его до поезда.

На этой дороге было еще более пустынно, чем на прежней, — я шел в полном одиночестве, не беспокоясь о том, что следует идти по краю, уступая путь всадникам и экипажам. И те и другие были редкими гостями в сельской местности. Куда уж проще здесь встретить корову, или козу, или кого-нибудь из маленького народца, чем дормез [8] Дормез (от фр. dormouse — букв, соня) — комфортабельная карета со спальными местами. или регулярный дилижанс.

Я подошел к церкви — суровому темному сооружению, сложенному из грубого, плохо отесанного серого камня, с черной черепицей на крыше, узкими высокими окнами с витражами и ребристым семигранным шпилем, увенчанным алым, горящим и днем и ночью знаком Изначального огня Всеединого.

За церковью, примыкая к дороге, располагалось маленькое кладбище с аккуратными, ухоженными могилами и белыми памятниками. Над тремя дальними надгробиями висели два черных и один янтарный погребальные огоньки [9] Цвет погребального огонька зависит исключительно от цвета глаз умершего лучера: красный, янтарный, пепельный, индиго, зеленый или черный. — дыхание Изначального огня, места, куда ушли умершие лучэры.

Я остановился на несколько мгновений, думая о том, что этот теплый свет над кладбищем — единственное, что остается от таких, как я, после смерти, а затем, спустя пару сотен лет, и он исчезнет, растворившись в мире, словно призрачный морок.

— Раньше, при другом святом отце, здесь жил митмакем. — Стэфан счел, что стоит нарушить затянувшееся молчание. — Иногда вылезал во-о-он из того склепа, что у старой рябины, и бродил в окружении мух. Любил проказничать у дороги и пугать запоздалых путников.

— От такой неожиданности можно и в могилу слечь, — усмехнулся я, представив того, кому вид живого покойника был в диковинку.

— И ложились.

— А что же алые мундиры Скваген-жольца?

— У них в Рапгаре забот полон рот. Митмакем нарвался на пикли. Тот его и поджарил своей электрической молнией, а вместе с ним и святого отца, что приютил беглеца из Королевства мертвых.

— Сурово. Покойник нашел с кем связываться. У пикли отсутствует чувство юмора.

— Зато имеется то, за что их терпят в многонародном Рапгаре — цвет жизни, источник прогресса и процветания…

— Можно ограничиться более коротким эпитетом — электричество. Новый бог Рапгара, прости меня за столь кощунственные слова. — Я миновал кладбище, вошел в городок и снова обратился к амнису: — Тропаеллы [10] От лат. Tropaeolum — настурция. головастые ребята, раз додумались, как использовать таланты пикли на благо города. Одно слово — изобретатели.

Стэфан кивнул:

— Прапрадеду нынешнего Князя стоит сказать спасибо, что он разрешил растениям жить на территории столицы. Конечно, поначалу результат был нулевой, но за последние сто лет огромный прогресс — масса открытий.

— Удобства растут, а мир портится, — заметил я, посмотрев на часы маленькой ратуши. — Многие уже говорят, что пора срубать тропаелл под корень прежде, чем они придумают оружие, которое уничтожит этот мир.