Петр Хомяков: ПЕРЕКРЕСТОК

Я смотрел на этих затюканных жизнью мужиков как на чудесных великанов. Я как-то сразу поверил в такую возможность. И мне, ребенку довольно боязливому, верившему в страшные сказки, было совсем не страшно.

Но, внимание, господа, мне было непонятно только одно. Как люди, которые способны расколоть земной шар, будут завтра утром выстраиваться в очередь, чтобы сходить в сортир, а потом в другую очередь, чтобы вымыть руки. Как они терпят эту унизительную жизнь. Почему не выйдут и не заорут: «Или завтра каждой нашей семье по отдельному туалету, или мы взорвем ваш мир ко всем чертям!».

Шли годы, я многое понял. Понял, в частности, что не все так просто… реализуется. Но трудно – не значит невозможно. И мне опять непонятно, почему гениальные технократы все еще получают меньше и живут намного хуже, чем уголовники от бизнеса, полуграмотные менты, свора разных правоохранителей, бездарные интриганы и политиканы, человекообразные спортсмены, олигофрены с телевидения или потаскухи из балета.

И ужповерьте системному аналитику, я знаю, как изменить сложившееся положение. Не смогли этого сделать технократы поколения моего отца, этого не смогли сделать мы, но это сможете сделать вы.

Более того, если вы этого не сделаете, то будете не просто прозябать, вы сдохнете в нищете и депрессии. У вас нет других альтернатив.

Победить или умереть.

Третьего не дано.

Ваня Сидоров был молодым человеком чуть ниже среднего роста. Ничего особо выдающегося или запоминающегося. Торчащие в разные стороны нечесаные волосы, отдельные пряди которых казались разноцветными, зеленовато-желтые глаза неопределенного выражения, нос картошкой, коротковатые кривые ноги и крупные сильные руки.

Доброжелатель сказал бы о нем – неладно скроен, да плотно сбит. Критик назвал бы его корявым. Но наиболее точно характеризовали в родной деревне. Таких парней и мужиков в русской глубинке зовут неувязными.

Но неувязные корявые русские мужики порой демонстрируют такие чудеса и в работе и в бою, что внешние наблюдатели только за голову хватаются. Было от чего хвататься и тем, кто мог общаться с Ваней.

Так случилось, что с самого раннего детства Ваня очень хотел читать. И первая книжка, которая ему попалась, была полуразодранным учебником химии для 7-х классов средней школы.

Остается загадкой, как ребенок из многодетной деревенской марийскойсемьи, сын полуграмотных родителей, в неполные 6 лет научился читать по этой книге. И его уже не интересовали ни сказки, ни приключения, ни детективы. Второй книгой в его жизни стал учебник химии для 8-х классов. И так далее.

Что мог понять шестилетний, не умеющий считать, ребенок, в этих книгах – задача для специалистов по детской психологии. Которую, вероятно, они бы так и не решили. Но факт остается фактом. К первому классу Ваня уже прилично считал, знал арифметику и начатки алгебры в объеме, необходимом для понимания его любимых книг. И, разумеется, запоем читал все книги по химии, которые мог достать в библиотеке сельской школы.

Колдовское очарование химии сопровождало Ваню все время отрочества и юности. Химия стала становым хребтом его интеллекта. Остальные науки, даи вообщевсе отрасли знания и культуры осваивались им постольку, поскольку это было нужно для понимания химии.

Но громадный объем теоретических знаний по любимому предмету не находил своего применения в деревенской жизни. Все возможные пиротехнические опыты (а именно таким образом реализуются химические знания у любого мальчишки) были проделаны уже к 12 годам, поразив сверстников и изрядно напугав взрослых. Для большего в деревне не было соответствующих реактивов и условий.

Оставались только теоретические фантазии на химические темы, которые и сформировали совершенно необычный для деревни абстрактный склад ума.

Впрочем, в остальном Ваня оставался типичным деревенским прагматиком, эмпириком и практиком до мозга костей, глубоко чуждым всему, что иной городской житель, склонен называть культурой.

Приемная комиссия Московского института тонкой химической технологии была изрядно озадачена, решая вопрос о зачислении Ивана Сидорова. Экзамен по химии Ваня сдал блестяще, попутно развернув настоящую научную дискуссию с экзаменаторами по вопросам, могущим составить темы нескольких полноценных кандидатских диссертаций.

Математику и физику Ваня сдал на твердые четверки. А вот сочинение было просто ужасным. И мало того, помимо массы грамматических и стилистических ошибок, из Ваниного текста сквозило неприкрытое презрение ко всем вопросам, которые он должен был рассмотреть в сочинении.