Петр Хомяков: ПЕРЕКРЕСТОК

Ваня впервые стал задумывать, как конвертировать свои таланты в вещи вполне земные. Но приземление было лишено примитивного шкурничества. Оно было освящено теплотой любви.

Теперь он отвечал за судьбу любимого человека.

А Света исподволь копила резервы и напряженно думала, как вычеркнуть из их жизни криминальное производство. Она мягко, но твердо отвергала неоднократные предложения Вани бросить работу санитаркии ненавязчиво намекала, что лучше бы ему самому подумать об отказе от сомнительного бизнеса.

Долгий нудный конец московской зимы способен свести с ума кого угодно. Кажется, ну вот, наконец-то весна. На календаре март. Светит солнце, снег тает, текут ручьи. В черной кожаной куртке на солнце даже жарко. Еще пару таких дней и снег окончательно сойдет, земля за ночь перестанет так сильно остывать, а днем станет вообще благодать. Рванут к солнцу первые ростки из только что оттаявшей земли, деревья буквально за пару-тройку дней покроются еще даже не листвой, а неким легким зеленовато-золотистым туманом.

И на ум приходит Киплинг. Весенний бег Маугли. Можно по утрам на пробежке накручивать круг за кругом и не уставать, а бежать и бежать. Восемь, десять, двенадцать, даже четырнадцать километров. К черту все встречи, обязанности. Это мечта моих предков, это славянский рай, Страна Вечного Лета спустилась на грязную мерзлую землю. И в этом раю нет усталости, а есть только светлая радость движения и познания.

Но… рая на земле нет. С неба снова сыпется холодная белая грязь. Термометр падает ниже нуля. По утрам только идиот решится пробежать по бугристому грязному льду, покрывающему московские улицы. Не весенний бег Маугли, а сломанные лодыжки сулит такая, с позволения сказать, весна.

Мерзлая грязь и слякоть на земле, холодный туман в воздухе и этот мокрый, осточертевший снег, снег, снег…

Для чего, черт возьми, придумали водородную бомбу. Рвануть бы сейчас 20 мегатонн на высоте 12 километров. Говорят, когда на Новой Земле испытывали заряд в 10 мегатонн, то вся западная часть Ледовитого океана освободилась ото льда. Если не врут, то такого заряда вполне хватило, чтобы очистить от снега всю Центральную Россию. А дабы не повредить слишком многое на земле, можно рвануть повыше. Скажем, на высоте 15 километров. Или 30-ти.

В конце концов, есть же специалисты, которым по силе все это грамотно просчитать. Пусть рвут что угодно и где угодно, лишь бы испарился этот поганый снег, разлетелись проклятые тучи, стало тепло душе. Пусть она при этом хоть сгорит. Не страшно. Сгореть – не сгнить.

А уж в этом мокром снегу сгниешь наверняка.

Если такие мысли могут прийти на ум коренному москвичу, то что же творится в душе южанина на первый месяц недоделанной московской весны.

Но вот издевательства природы позади. Очередное тепло не прервано очередным гадостным снегопадом. Ненавистный снег тает окончательно, оставляя после себя кучи зимней грязи. Но грязь не снег, ее можно убрать. А земля все-таки оттаяла. И трава проклюнулась, и покрыл деревья одуряющий золотой туман.

Но душа , обманутая не один раз , не спешит рвануться из груди. И сердце осторожничает. И застоявшиеся мышцы не спешат броситься в весенний бег.

Медленно, постепенно, осторожно и просыпаются чувства, и обостряются мысли. День, два, три, неделя, две. Ну, не бойся, зима уже точно ушла. А палящее солнце на чистом небе сулит жаркое, нет, не жаркое, но хотя бы нормальное, не холодное, лето.

И взрываются чувства, и бурлит кровь. И приходят на ум прорывные решения. Впрочем, это не у всех. Для того, чтобы что-то пришло на ум, надо иметь этот ум. Для некоторых весна начинается и заканчивается на… Впрочем, зачем уточнять то, что и так всем ясно.

Первым в этом году теплым, по-настоящему весенним вечером Света шла домой с работы. На работе вроде и не устала, учеба идет нормально, больших хвостов нет. Дома ждет любимый человек. Да, главное, и зима наконец-то позади. Странно, подумала Света, в родной Коряжме зима будет подлиннее, да и похолоднее. Но переносится как-то легче. Весна хоть и позднее, чем в Москве, но дружнее. Ну и, конечно, грязи поменьше. Хотя поселок около деревообрабатывающего комбината чистотой отнюдь не сияет. А поди ж ты. Почему же все-таки в Москве так грязно. Все-таки столица. Неужели нельзя с московскими-то возможностями, чтобы грязи было хотя бы как в Коряжме.

Ой, да что это я, – одернула себя Света. Все о грязи, да о грязи. Все хорошо, все просто отлично. Она подставила пунцовые щечки легкому теплу закатного солнца и вдруг поняла, что надо сделать, чтобы нехороший Иванов бизнес закончился…