Наталья Резанова - Крепость Спасения

Нужно отдать им должное – это был редчайший случай, когда в Крепость приняли пришлую из Города. Долгая память жителей Круга. не привыкших полагаться на летописи, не сохранила ничего подобного. Может быть, никто никогда и не приходил, но она пришла и сумела остаться. И опять эта мысль – а Город? Может, правильнее было бы начать все сначала?

Когда ее судили в первый раз, приговор был удивительно мягким. Других ожидала высылка в отдаленные области, а ей перепали всего лишь сутки Стены Позора и публичное отречение родных. Должно быть, судей смутил ее возраст – ей не было тогда и тринадцати. Но все это можно было пережить, хотя отречение… не больно-то сладко, когда от тебя отказывается семья, несмотря на то, что к этому времени они уже успели отойти друг от друга. Отец есть отец, какой бы он ни был, а Оми, пусть и не родная мать, никогда ничего дурного ей не сделала, наоборот… Короче, школу разогнали, Ардви получила свое наказание, и можно спокойно жить дальше. Но она помнила слова учителя – свободный человек сам выбирает себе судьбу. И снова принялась за свое. Прежде всего, поскольку официально путь под родительский кров был ей заказан, поселилась в овеянном дурной славой доме Сангара Старого. куда опасались соваться фискалы из судебной коллегии, а после процесса избегали даже грабители, и попыталась восстановить хоть часть разрушенного после обыска и конфискации. Время шло, обритые волосы отрастали, брат и Оми по вечерам таскали ей еду, тайно, но надо полагать, с молчаливого попустительства отца. Потом постепенно стали приходить – сперва дети, потом и взрослые, сперва посмотреть на диковинки Старого, а потом послушать разговоры, а разговоры были почти те же, что и при Старом – то, есть ли что– либо за Вечным морем, и почему запрещено строить большие корабли, и откуда приходят демоны, и какова их природа… И кончилось это, как при Сангаре – арестом. теперь ей следовало уже ожидать худшего. Но приговор снова был неожиданно мягким – должно быть, отец дал кому следует крупную взятку. И верно, отец есть отец, даже отрекшийся. Заточение и ссылка опять ее миновали. Назначено: неделя у Стены Позора, и полугодовое покаяние в храме коллегии, к коему приписана от рождения. В общем, и это можно было пережить, но – ничто не может помешать человеку быть свободным. В ночь после суда она выломала решетку из прогнившей стены в караульне, где ее заперли, и, обманув стражу на городских укреплениях, как часто делала в недалеком детстве, когда хотела поиграть, покинула Город и бежала к Проклятым.

Она сама не понимала, как ей удалось преодолеть Круг, не зная дорог, и не имя другого оружия, кроме украденного в какой-то деревне ножа, пока ее не подобрал патруль Проклятых.

Теперь – кончено. Она подчиняется Служению и Гейр, все реже вспоминает брата и мачеху, и еще реже – отца. Все же к лучшему, что они от нее отреклись… да они и не узнали бы ее, так она изменилась за эти годы. Она научилась обращаться с оружием, до которого не дотрагивалась дома – она, дочь оружейника! Научилась владеть своим телом так, как умеют только в Крепости. Но сомнения отметать до конца так и не научилась. Не в самом Служении, а в правильности своих поступков. Здесь, в Крепости, она признана своей, но одинока так же, как в Городе. Она нашла сестер по оружию, но не подруг. В Городе ее арестовывали, чтоб не говорила лишнего. Здесь она могла говорить что угодно, ее все равно никто бы не слушал. В Крепости не принято много говорить. В Крепости принято понимать друг друга с полуслова, а то и вовсе без слов. Что ж, она тоже так может. И отвергается всякое зло. Можно и так.

Без слов, без логики… и мысли стали бессвязны, словно она не прошла с детства школы Сангара… и, может быть, поэтому ее стало посещать воспоминание об одном разговоре с учителем. Они говорили об эпохе, называемой «Временем сновидений», не сохранившей никаких письменных свидетельств, и Сангар процитовал одну из старинных книг, созданных до установления Канона: «Люди пришли в Огму со стороны моря, гоня с собой стада своих домашних животных».

– Но это же нелепость! – воскликнула она. – Как можно пересечь море, да еще со стадами?

– Кто знает? Может, тогда был перешеек, который потом исчез.

– А доказательства?

– Нет никаких доказательств. Я ведь говорил – записей «Времени сновидений» не существует. – И добавил странно прозвучавшие для детского слуха слова: – Мне иногда кажется, что мы – чужие в Огме, а чудовища, которых мы оттеснили на окраины мира – свои.