Елизавета Дворецкая - Весна незнаемая. Книга 2 - Перекресток зимы и лета

– Вот она, Ладина роща!

– Да я уж вижу! – Огнеяр кивнул и остановился.

Уперев руки в бока, он оглядывал гору, окутанную радужным светом, и тихо посвистывал. На другое же утро после своего освобождения из Бездны он повел Даровану сюда; княгиня Жизнеслава и Светловой были так потрясены его внезапным появлением, да еще в облике Огненного Змея, что даже вопросов ему не задавали. А ему хотелось действовать; выбравшись на волю, он теперь жаждал вызволить и Лелю.

Дарована стояла рядом, сунув руки в рукава голубой шубки, и посматривала не столько на гору, которую уже видела, сколько на самого Огнеяра. Она как будто хотела прочитать по его лицу, как ему нравится это зрелище, а вернее, видит ли он здесь какие-нибудь пути к действию. Теперь, когда трудное дело – вызволить сына Велеса из подземелья – удалось ей так хорошо, она еще тверже поверила в свои силы и промедление стало казаться ей еще более нестерпимым. Ее томило стремление немедленно что-то сделать; вдвоем с Огнеяром они составили силу, которая может помочь беде, а значит, не имеет никакого права оставаться в бездействии! Велес – Макошь – Перун; Подземелье – Земля – Небо; Навь – Явь – Правь… Весь мир построен на сочетании трех взаимосвязанных и взаимно друг друга дополняющих частей; боги оторваны друг от друга, потому-то они и не могут вернуть мир к разрушенному порядку. По отдельности все они трое были бессильны; теперь же, когда Макошь вдохнула в нее свою силу и она встретила Огнеяра, две части из трех соединены. Теперь им нужно только найти Громобоя… Им нужно как можно скорее его найти!

Огнеяр чувствовал то же, что и она, и это подбадривало и радовало Даровану. Странно, но после вчерашнего она совсем перестала бояться своего брата-оборотня. Те ужас и неприязнь, которые у нее раньше вызывало его смуглое лицо, белая седая прядь в черных волосах, красная искра в глазах, волчьи клыки и само сознание того, что перед ней – оборотень, теперь исчезли, и ощущение его огромной нечеловеческой силы не пугало, а радовало Даровану.

Ветер вдруг переменился, бросил в лицо Дароване горсть мелких снежинок с ветвей. А Огнеяр резко повернул голову. Ноздри его дрогнули, лицо приняло сосредоточенное, по-звериному настороженное выражение. Некоторое время он стоял, принюхиваясь, и вид у него был собранный. Как будто близко враг… По спине Дарованы побежала дрожь: ее встревожило и это проявление его полузвериной сущности, и само то, что он учуял какую-то опасность. Она уже хотела спросить, что это, как вдруг Огнеяр сошел с тропы и двинулся куда-то в обход горы.

За ночь опять навалило много снегу, идти было трудно, и он проваливался почти по колено. Дарована не решалась идти за ним и, стоя на тропинке на берегу Сварожца, выжидательно смотрела ему вслед. Говорят, что оборотни оставляют за собой следы не человеческой ноги, а звериной лапы с когтями… но ничего подобного, сапоги Огнеяра, хотя и были обшиты волчьим мехом, оставляли обыкновенные человеческие следы.

Отойдя шагов на двадцать, Огнеяр остановился, в задумчивости запустил пальцы себе в волосы и провел ото лба к затылку; из волос его посыпались багряные искры и с легким шипением погасли в снегу. При этом он смотрел куда-то вниз. Скользя взглядом по снегу и не оборачиваясь, он махнул Дароване рукой:

– Иди-ка сюда!

Придерживая подол и осторожно ступая, чтобы не завязнуть и не упасть, Дарована пошла к нему по его же следам.

– Смотри! – Огнеяр показал ей на следы конских копыт, которые были ясно видны на снегу и уходили прямо в радужную стену. – Кто это был, по-твоему?

Сейчас у Огнеяра был разочарованный и рассерженный вид, как будто они опоздали и упустили что-то важное. Дарована в недоумении смотрела на следы. Кто-то проехал за радужную стену верхом на коне? Такое не укладывалось у нее в голове. Но вот же они, конские следы: копыта глубоко погружались в снег, и отпечатки заметно обтаяли.

Огнеяр присел на корточки, осторожно прикоснулся кончиками пальцев к одному следу, потом быстро отдернул руку и подул на пальцы.

– Что это? – нетерпеливо спросила Дарована.

Огнеяр поднял голову и посмотрел на нее с какой-то недоверчивой насмешкой: да неужели ты не понимаешь?

– Это ты мне говорила, что сын Перуна умеет оборачиваться конем? Или нет?

– Конем? Да… – несколько растерянно подтвердила Дарована.

Пожалуй, он-то и остался теперь единственным конем на всем белом свете. И Дарована ахнула, сердясь на собственную бестолковость: ведь только вчера вечером она видела его в серебряном блюде! Огненный конь, рассыпающий искры из гривы, мчащийся сквозь темную ночь, и топот его копыт, отдающийся громом в темных спящих небесах, были живы в ее памяти. И ведь она знала, что он идет к ней, идет сюда! Он ушел туда, за радужную стену! Как же она его упустила?