Алексей Корепанов - Найти Эдем (Сборник)

Приблизившись к Кубоголовому, Белецкий остановился и осторожно вытянул руку перед собой. («Еще один придурок нашелся!» — раздраженно прокомментировали из группы передовиков.) Пальцы его наткнулись на невидимую пружинящую преграду, и он напрягся в ожидании болезненных ощущений. Но боли не было. Надзиратель если и не поощрял эксперименты Белецкого, то и не препятствовал пока их проведению. Воспрянувший духом Белецкий нажал посильней — и почувствовал, как упругий барьер выталкивает его руку. Противодействие, как и учили в школе, оказалось равным действию.

«Мужик, не дразни гусей!» — крикнули сзади и Виктор опустил руку. Кубоголовый оставался неподвижным как столб. Вблизи он выглядел так же внушительно и безлико, как и на расстоянии: ростом под два с половиной метра, широкоплечий, облитый своим белым, скрывающим руки плащом, похожим на застывшее на морозе сгущенное молоко. Голова его представляла из себя идеально ровный матово-белый куб без каких-либо намеков на глаза, нос, рот или любые другие признаки живого существа. «Конечно, с точки зрения землян», — подумал Виктор. Потому что, возможно, с точки зрения марсиан или альтаирцев, глаза, нос или рот на лице человека отнюдь не являют собой признаки живого существа. Скорее, наоборот. «Может быть, они нас действительно за механизмы считают? — мелькнула мысль, показавшаяся Белецкому любопытной. — За эту самую сельхозтехнику?» Обидной, конечно, была такая мысль, но и обнадеживающей: вряд ли есть резон уничтожать сельхозтехнику — еще пригодится в очередную посевную или уборочную кампанию… Или все-таки Кубоголовый — кибернетическое устройство, а то и какой-нибудь там биоробот, беспрекословный и в меру сообразительный слуга неведомых хозяев? А где же хозяева? Ждут урожая, готовят закрома?

— Послушайте, — негромко сказал Виктор, глядя на белый куб и стараясь вообразить, что это нормальное человеческое лицо. — Мы все, захваченные вами и доставленные сюда, являемся разумными живыми существами. Разумными, понимаете? Мы — представители цивилизации, сообщества разумных существ, с давних времен населяющих планету Земля. Мы способны мыслить, способны своим трудом преобразовывать окружающую среду, приспосабливать к собственным потребностям.

Он старался говорить внятно и убедительно, хотя его не оставляло ощущение, что он держит речь перед столбом. Сзади никаких комментариев больше не раздавалось — народ, вероятно, прислушивался и сопереживал.

— Поймите, мы свободные граждане свободного государства, — продолжал втолковывать надзирателю Белецкий. — Независимые люди. Вот я, например, журналист. Собираю информацию, анализирую, делюсь этой информацией с другими гражданами. Н-ну… с нами нельзя так обращаться. Это же нецивилизованно, негуманно — нападать, хватать, переносить куда-то, в какие-то неведомые края, без нашего согласия… Заставлять работать. Мы люди, мы требуем, чтобы нас немедленно вернули назад. Если вы решаете такие вопросы сами — ждем вашего ответа. Если нет — передайте наши требования вашим хозяевам. В таком случае, требуем встречи с ними. А иначе просто откажемся работать и лучше умрем от голода, чем будем заниматься принудительным трудом. Вы меня поняли? Дайте знак, подтвердите, что вы меня поняли.

Белецкий ждал хоть какой-нибудь реакции минуты две, но тщетно Кубоголовый оставался неподвижным и молчаливым. Белецкий в сердцах плюнул в его сторону — плевок наткнулся на преграду и стек по невидимой стене, повернулся, собираясь уйти и не возобновлять более бесполезные переговоры, и чуть не столкнулся со стоящим позади него полноватым мужчиной в очках и с аккуратной бородкой.

— Что же вы, господин хороший, агитацию-то тут разводите? нахмурившись, прошипел толстяк. — Зачем же это вы угрожаете, зачем расписываетесь за всех? Оно и видно, что журналист. Любит ваш брат от имени народа выступать, хлебом его не корми, дай только настрочить что-нибудь от имени общественности, выразить, так сказать, народное мнение. Вы, господин хороший, от чужого-то имени не выступайте, не давали вам, видит Бог, таких полномочий.

Изложив полушепотом свои соображения, толстячок выглянул из-за плеча Белецкого и уже громко сказал, обращаясь к Кубоголовому:

— Не слушайте его, здесь не все так думают. От работы не отказываемся, поскольку понимаем, что делаем необходимое для вас дело, в котором, по-видимому, без нашей помощи вам не обойтись. Только вот нормы у вас уж очень непомерные, нельзя ли их уменьшить? И водичкой не мешало бы обеспечить, трудновато без водички. А трудиться будем, не сомневайтесь, важность этого труда понимаем и сознаем.