Марина Ефиминюк - Ускользающий мир

Он добился своего, и так долго ускользавший от Романа мир притянул его к себе.

Его фигурка становилась все меньше. Потом неожиданно свет стал в два раза ярче, казалось, выжигая глаза. Раздался оглушительный взрыв – магнит, напитавшись энергией, разорвался в клочья. Проход последний раз вспыхнул и захлопнулся. В один момент стало невероятно тихо, в голове звенело, а потом с грохотом сверху посыпались камни, стволы деревьев, вырванные с корнем убивающей волной.

Люк прижал меня к себе, а я стояла, дрожа и все еще затыкая уши.

Мне не верилось – Роман погиб, а прекрасный мир обманул его.

Мне не верилось – магнит не открыл дверь в третью параллель, а надежно ее запер.

Мне не верилось – мы все-таки выжили.

Я свято верила – у нас с Люккой Романовым было будущее. Одно на двоих.

Она медленно поднималась по ступенькам особняка. Ноги плохо слушались, волнение охватывало все существо, даже руки стали холодными.

Девушка знала, что в этом доме ей не будут лгать, прятать лица за улыбками, придумывать светлые предлоги для темных дел. Семья не играла бесконечные положительные роли. Это была просто Семья.

Девушка, никем не остановленная, сама вошла в дом, оказавшись в темном холле, где горела только одна лампа на стене.

Из-под приоткрытой двери вырывалась полоска света. Шаги Ии разносились по пустому помещению потусторонним эхом. И все-таки она замерла, не решаясь сделать окончательного шага. Ия понимала, что эта белая дверь являлась последней чертой перед миром, откуда не будет возврата.

– Заходи, Ия! – услышала она голос Оскара. – Я ждал тебя!

Дверь отворилась сама, и яркий свет ослепил девушку…

– Значит, погиб? – Альберт пытливым взглядом ощупывал разбитое лицо Феликса.

Они оба знали, что мужчина лжет. Хотя в принципе какая теперь разница – Суд полностью оправдал его. Ведь для Судей самое главное – убежденность. Феликс никогда не сомневался в своих словах, даже если они были насквозь лживы.

– Да. Люкка Романов упал в третью параллель вместе с Романом и этой своей девочкой. Несчастный случай.

– Как себя чувствует Ия? – снова задал вопрос Альберт.

Что произошло между Феликсом и его помощницей, оставалось тайной, только они, похоже, порвали все отношения.

– Мы не созванивались. – Феликс вертел в руках карандаш. Мужчина сильно изменился по возвращении, стал еще более замкнутым и грубым. Постригся, но стрижка оказалась ему к лицу.

– Ты уверен в своем решении? – Глава конторы пытливо посмотрел на Феликса.

Тот хмуро кивнул с мрачной убежденностью.

– Я точно знаю, что больше не хочу быть хранителем. Мне не подходит роль всеобщего спасителя.

На его лице заиграли желваки, а светло-голубые глаза сузились.

– Еще есть время передумать, – Альберт искренне не хотел отпускать мальчишку.

– Я все решил. – Тот отрицательно покачал головой и встал.

Уже взявшись за дверную ручку, он вдруг остановился и обернулся:

– Скажи мне наконец ведь это твой портрет на стене?

На одно мгновение Альберт бросил взгляд на картину с изображением старика и замялся, а после паузы фыркнул:

– Нет. Картина висела еще до того, как кабинет достался мне.

Феликс, конечно, не поверил, кивнув. Он вышел, не попрощавшись, и коротко отсалютовал охранникам, стоявшим на дверях в шумном коридоре.

Когда за спиной Феликса закрылась дверь, Альберт откинулся на спинку скрипящего кресла.

На большом столе горела лампа, лишь освещая бумаги. По углам кабинета притаилась темнота. Шкафы со сломанными дверцами казались совсем черными, из-за стекла на Альберта таращились корешки старых пыльных книг, давно прочитанных и изученных еще в бесконечно далекой молодости.

Сколько Альберт жил на этом свете? Наверное, слишком долго. Ради странной прихоти он оставил на стене изображение своего прежнего лица. Он застал то время, когда первую параллель лихорадило от энергетических войн и охоты за жалкими крохами силы.

Он долго следил за границей между дождливым скудным миром и новым, полным энергии, названным впоследствии Индустриальным, выжидал и готовился. Только ради того, чтобы появился безумец, бесцеремонно и не задумываясь о последствиях, открывший проход, и первая параллель сошла с ума. Миллионы затерялись в переходах и прыжках между мирами.

На глазах Альберта строились хранилища, создавались ворота, упорядочивалась жизнь, принимались своды законов-запрещений: