Мария Семенова - Бусый волк. Берестяная книга

— И ты, — сказал Бусый.

— Да ты что! Я же только… да и то…

— Не спорь, — ответил он важно. — Мне со стороны видней.

Они шли на север. Таемлу с Бусым рыскали впереди, разведывая дорогу, Меалон вел в поводу Гзорлика. Изверг лежал на широкой спине коня. Тот, умница, чуял на себе раненого и ступал мягко и осторожно.

Каждый шаг Гзорлика все равно отдавался болью, но Извергу было хорошо. Небо плыло над ним, словно в детстве, когда его ждала мама, когда его жизнь согревали родичи Псы. Когда ему было о ком позаботиться, когда он сам был кому-то необходим. Именно он, а вовсе не его умение убивать. Как давно это было…

Неужели спустя столько лет все это возвращалось к нему? Неужели еще могло что-то вернуться?… Изверг смотрел на облака и боялся спугнуть ускользающее тепло. Боль? А что боль… Он давно научился не обращать на нее внимания…

Как- то перед ночевкой, когда его в шесть рук спустили с подогнувшего колени коня, Изверг увидел над собой лицо Бусого.

— Послушай… — сказал ему мальчишка. — Шульгач — это же не твое имя. Оно мне не нравится. Можно, я буду звать тебя как-то иначе?

Бывший венн долго не отвечал… Ему вспоминался ласковый язык Прародителя и улыбка, вроде бы промелькнувшая в его глазах, почему-то серо-зеленых и казавшихся очень знакомыми. Неужели это был знак? Знак прощения и любви, который он даже не надеялся когда-нибудь получить?…

— Если хочешь, — выговорил он медленно, — зови меня Твердолюбом. Так меня нарекла когда-то родня. — Подумал и добавил: — Или Твердолобом… Так меня тоже называли когда-то…

Сколько лет он даже мысленно не произносил своего имени? И не слышал его? Диво — еще не совсем позабыл, как оно выговаривалось…

— Я, — сказал Бусый, — стану звать тебя Твердолюбом.

А про себя подумал: «Но и „Твердолоб“ тебе очень даже подходит…»

Имя в устах Бусого прозвучало вполне буднично, но в груди бывшего венна что-то лопнуло и разлилось горячей волной. Было нестерпимо больно… и в то же время легко и радостно. Он возвращался на родину. К соплеменникам. К себе самому…

Просто потому, что иначе быть не могло…

Обнаружив заваленного камнями Хизура, Мавут не сразу поверил своим глазам.

Калека Шульгач вдвоем с сопляком одолели Хизура, его Хизура! Его гордость и надежду, его самое острое копье, которое он не сменял бы на целое войско, обученное и снаряженное! Другого такого нет. И очень может быть, никогда уже не найдется. Разве Бусый, если должным образом его направлять, мог со временем стать равным Хизуру. Или Латгери… но что теперь о нем вспоминать. Этому уже не сделаться настоящим Латгером. Он — падаль, а падаль никому не нужна.

Не тратя времени даром, Мавут устремился по следу волокуши. Широкому, хорошо различимому следу… который, впрочем, вскорости оборвался.

Охотой на людей Мавут занимался всю свою жизнь. И что означала брошенная за ненадобностью окровавленная волокуша — разобрался без труда.

Вот когда его ярость едва не вышла из берегов.

Девчонка! Беглая жрица Кан!

Ну не сама же она, действительно, сообразила приехать сюда. Не-ет, ей подсказали, направили, нашептали в ушко. Кто? Ясно кто. Выживший из ума дед, вообразивший себя рукой и соратником Светлых Богов…

У Мавута даже руки задрожали, до того ясно он представил себе, как скручивает костлявую старческую шею… Сухую, тощую и бессильную… Ну ничего. Всему свое время. Дойдет черед и до старика…

О-о, будь проклят день, когда, наблюдая за Резоустом, вышедшим на лед забавляться кулачной потехой, он заметил выкормыша Белок и пожелал воспитать из него себе слугу, второго Хизура… Сколько усилий, и что взамен? Теперь у него ни Хизура, ни Латгери, ни Изверга-Шульгача… Откуда столько неудач, в чем он ошибся?

Следы вели дальше, но быстрого преследования не получалось. Даже Владыке было нелегко настичь в лесу двоих лесных дикарей. Которых еще и вел недобитый копальщик золота, до последнего прутика знавший этот искореженный Змеем клочок земли. И девчонка, повсюду наоставлявшая оградительных и отводящих глаза заклинаний…

Конечно, все их могущество поместилось бы у Владыки под ногтем, но время… драгоценное время…

Уже к вечеру Мавут понял, что беглецы упорно стремились на север. Не иначе, шли к Засечному кряжу, под защиту вилл. Мавут еще не забыл, что сотворили с его храбрецами два странных симурана, ответившие мальчишке. Что же будет, если Бусый подберется к гнездовьям на расстояние зова и выручать его примчится целый народ? Виллы называли полукровку своим сыном…