Золотая свирель

- Да ты философ, Пепел.

- Нет, - сказал он, - я поэт. Артист. И, похоже, аскетических форм. Но это не потому, что я не люблю роскоши. Просто... так получается...

- Откуда ты, Пепел?

- О! Издалека. У меня нет дома. Я брожу повсюду. А ты тоже не отсюда, госпожа моя.

Это было утверждение и я кивнула. Путешественника не обманешь.

- Я тоже издалека. Но теперь буду жить здесь, в Амалере.

- И я решил здесь пока остаться. Хороший город.

- Хороший. А скажи... - я немного замялась, - скажи, пение на улицах действительно может тебя прокормить?

Пепел чуть отодвинулся от стола вместе с табуретом, положил пальцы на край столешницы.

- Не знаю, - сказал он беспечно. - Надеюсь. Пока все было почти удачно. - Он снова продемонстрировал щербатую улыбку. - Вот, приоделся даже.

- Осень на носу.

- Может, мне повезет до холодов.

Он еще раз улыбнулся, ритмично застучал пальцами по столешнице, прикрыл глаза, выпрямился:

- Горстка битого стекла

Или - выходка природы,

Та, что в сумерках породы

Гранью неба расцвела?..

Словно вырвал из затылка

Боли ржавую иглу -

Руку в красном,

Позабыл как

Оказался на полу.

Пыль алмазная в углу и...

Разбитая бутылка...

Он оборвал себя, прикусив губу и хмурясь. Тонкие пальцы продолжали выстукивать неровный ритм.

Меня опять передернуло от его голоса. Самый звук его, шершавый, ломкий как сухая трава, отдающий дымом и старой гарью, со множеством изломов, зазубрин и заусенцев расцарапал мне слух. У меня запершило в горле, словно я вдохнула эту самую алмазную пыль. Я поспешно проглотила остатки молока.

Далеко, на стенах Бронзового замка ударил колокол. Третья четверть пошла. Полдень.

Я подумала о Амаргине, и о том, как буду выкручиваться, когда он обнаружит, что в гроте побывал чужак. Я не сомневалась, что он это обнаружит. Главная загвоздка - убедить его в необходимости моего союзника в городе. Однако, слышала я такую поговорку: то, что знают двое (то есть, мы с Амаргином) - тайна, а то, что знают трое - знают все на свете. Но мне ведь нужен кто-то, кому я могу довериться!

А почему не грим, вдруг пришла в голову мысль. Почему не грим? Разве не для этого Амаргин нас познакомил?

Ох, предчувствую, отберет он у меня свирельку...

Я протерла глаза и села. Ирисов плащ подо мною свалялся и был замусорен песком и палой листвой. Сквозь свисающие каскадом ивовые ветви просвечивала вода, ровного, бесплотно-серебряного цвета, сплошь изузоренная звездами водяных лилий и желтым крапом кувшинок. Вокруг стеной стояла трава. Ко мне, в сумерки живого шатра, заглядывали таволга и водосбор. Воздух, неистово свежий, до предела насыщенный запахом воды и водных растений переполнял легкие. Я вздохнула поглубже - и захлебнулась. Меня не хватало чтобы полностью воспринять этот букет.

За спиной, на берегу, слышались голоса.

- Почему? - голос Ириса, тихий и летящий, словно шелест листвы. - Ты знаешь сам, я не могу, не умею этого делать. Я не делал этого никогда. Если это сделал кто-то иной, то я его не видел, и ничего о нем мне не известно.

- А она что говорит? - спросил другой голос, погрубее и поглуше.

- Она говорит, что не помнит. Знаешь, я нашел ее на отмели, в тростниках, чуть выше по течению. Она была связана по рукам и ногам, и лицо у нее было замотано, а во рту торчала тряпка. Я очень долго ее разматывал, потому что мой нож не резал эти веревки. У нее рассечен лоб, разорваны губы. Спина исполосована, руки и плечи - сплошной синяк. Ты хочешь сказать, она сама себя изувечила и связала?

- Они на все способны, - заявил еще один голос, сдержанно-звучный, в нем отдаленно слышался металл.

- Ты не прав, Вран, - укорил его Ирис. - Зачем ты так говоришь?

- У меня есть на это причины.

- Все равно ты не прав. Случайность, стечение обстоятельств - вот где надо искать ответ. А потом - это же река. Водный путь открывается чаще, чем какой либо другой. Амаргин знает.

- Смертные! - с презрением бросил голос, в котором звенел металл. - Они ищут всякую мразь себе в подселенцы, потому что собственной силы и собственной воли у них хватает только на сглаз и порчу. А обретя паразита, ломятся без дороги, как слепой медведь, учуявший съестное. Не так давно мы в этом лишний раз убедились.

Я попыталась раздвинуть траву и ветви, чтобы разглядеть беседующих, но с этой стороны ивовый куст оказался совершенно непролазным. Тем более я побоялась трещать и шуршать ветками. Я закусила губу - похоже, не все здесь такие доброжелательные как Ирис...