Анна Китаева - Продолжение следует

Зере хотелось плакать. Именно сейчас, когда желанная цель — звание архитектора — была так близка, она вдруг поняла, что никогда они с Машем не поженятся. На самом деле — никогда. Зера узнала это чувство, хоть прежде никогда его не испытывала. То было шель-эарг, воспоминание о навеки несбывшемся будущем, и было оно пронзительным и безошибочным, не оставляющим и пылинки сомнения на чашах весов Владычицы судеб. Следовало пойти в храм милостивой Матери, благодарить и каяться, открыть сердце и поплакать вволю. Сдвинув брови, Девушка направилась к Почтовой башне на холме. Старый почтарь взял с нее полукорону — недешевое удовольствие, придирчиво куснул монету, на глазах у Зеры обмотал запиской лапку ласточки и выпустил птицу в полет.

«Приезжай» — одно-единственное слово стояло в записке; остального Зера не могла объяснить, неумела.

Она не представляла, что они сделают, когда Маш приедет. Проговорят ночь напролет и расстанутся навсегда, горько рыдая? Бросятся друг другу в объятия и предадутся недозволенной любви на ветхих простынях ночлежки? Будут прокляты Старейшими и изгнаны далеко-далеко, дабы тень Башен никогда более не пала ни на них, ни на их потомков?

Маш не приехал.

Накануне того дня, когда Слава должен был забирать Инну из роддома, случился путч. Страна привычно вздрогнула от звуков «Лебединого озера», а после с восторженным ужасом следила у телевизоров, чем закончится сериал «Судьба президента», прямая трансляция с Фороса. Инне тоже было интересно, но смертельно хотелось спать. Катенька то плохо ела, то у нее болел животик, то еще что-нибудь было не так — а не спала она, кажется, вообще никогда. При первой возможности Инна роняла голову на подушку, на край стола, на угол детской кроватки — и засыпала. Ей мнились вчуже знакомые силуэты Башен, освещенные жарким оранжевым солнцем с фиолетовых небес.

Когда через полгода Инна впервые выспалась, а затем проснулась и осмотрелась, это уже была другая страна. На том месте, где стояла казавшаяся незыблемой империя, оказалась россыпь разных государств, вроде бы новых — или, наоборот, старых, не понять. Инна приняла новую страну как данность — как и то, что она больше не Дрючина, а Максимова, как талоны на сахар, которые надо было получать в ЖЭКе, как частые визиты педиатра, как подвальные видеосалоны… Вместо «Ну, погоди!» стали показывать «Томи Джерри», «синяя птица» в гастрономах обернулась «ножками Буша», родители развелись, Слава устроился в охранную фирму и стал неплохо зарабатывать, но начал пить.

Мама вышла на пенсию, Инна сдала ей на руки часто болеющую внучку, окончила курсы бухгалтеров и пошла на работу… Когда шеф предложил ей войти в состав учредителей, она не колебалась. Фирма называлась «Симбиот-ИХ», что бы это ни значило, и занималась чем попало — от заправки картриджей до издания душеспасительных брошюр. Одно время у них на балансе даже был списанный танк без башни, шеф потом продал его куда-то в Азию. Странно еще, что слона не было… во всяком случае, документы на слона через Инну не проходили. Дочь пошла в школу, Инна слетала отдохнуть на Кипр — без мужа, он как-то потерялся из ее жизни. Купили квартиру, оставшись без денег — и хорошо, что купили, потому что вскорости грянул дефолт, всю зиму питались картошкой, да еще клубничным конфитюром, десяток ящиков которого завалялся на складе с диких времен.

Пережили и дефолт, и последующую чересполосицу. Менялись президенты, ворвались в быт мобильные телефоны, жизнь стала немыслима без интернета, Инна развелась, вышла замуж во второй раз, снова развелась, затем в третий… Стала директором фирмы, окончательно превратившись в Инну Ильиничну — серый деловой костюм, серебристая иномарка, стильный ноутбук. Но принимая бумаги на подпись, сверяя накладные, пролистывая глянцевый журнал в приемной, взяв от скуки рекламный буклет в самолете, пробегая взглядом ленту новостей в компьютере, она была готова увидеть очередной обрывок истории иного мира. Сквозь значки чуждой письменности, так и не ставшие ей привычными — что не мешало им оказываться понятными, — проступали события жизни Маша и Зеры, их давних предков и далеких потомков.

Кусочки мозаики ложились на свои места; панорама была масштабной, картина — яркой, но неполной. Инна никогда не знала, какая часть саги явится ей. Некоторые моменты оставались в тени — например, она так и не узнала, был ли первенец Зеры сыном Маша, или то была лишь выдумка Динги Эшзег, прославившейся в веках сочинением трактата «Жизнь как цепочка шель-эарг, или Призраки вечно несбывшегося»?.