Владимир Кощеев - Проклятые Земли

— Все так и было, — кивнул святой отец. — Вот только армия барона к тому моменту окрепла. И сама пошла в наступление. А каждый убитый ими вставал против своих же братьев по оружию.

Перед глазами так и представилось, как традиционно разобщенную армию гордых северян перемалывает собственное войско. Да уж, это не юг, где все подчинено строжайшей дисциплине.

— Неужели никто так и не смог дать им отпора?

— Мы не воины, — пожал плечами старик. — Но святые отцы вознесли молитвы и были услышаны Господом нашим. Теперь все пять баронств, попавших под проклятье, отделены барьером. Пройти мертвец его не может.

— А люди спокойно проходят, — кивнул я. — Поэтому и стоите здесь, охраняете проезжих?

— Именно, сын мой.

— Так в чем конкретно будет моя помощь?

— Ты бессмертный, сын мой. И раз тебя не берет смерть, ты не обратишься в нежить.

— То есть, я правильно понимаю, святой отец, вы хотите, чтобы я перебил всех мертвяков не только в этом, но и в четырех захваченных сэром Маленом баронствах?

Священник кивнул.

— Ты будешь не один.

— И кто же пойдет со мной?

— С тобой будет Господь, — его ладонь загорелась золотым свечением. — Я даю тебе благословение.

Свет окутал меня, наполняя теплом и чувством уверенности. Едва сияние исчезло, священник осенил меня крестом и забормотал молитву.

— Отныне в любом святом месте ты будешь в полной безопасности, сын мой. А так же получишь наше знание.

Еще одна вспышка света на мгновенье ослепила, а стоило проморгаться, я осознал, что передо мной приходской священник третьего ранга.

— Теперь ты будешь видеть мир нашими глазами, сын мой. Это поможет тебе справиться с теми, кто по силам сейчас, и избежать битвы, если враг слишком силен.

Я перевел взгляд на ножны и тут же понял, что прочность их ниже среднего, а мечу требуется срочный ремонт и заточка. Вообще из моих пожитков только сапоги и были относительно новыми.

— Вижу смятение на твоем лице, сын мой, — прошептал священник. — Что тебя смущает?

— Я не знал, что вы на такое способны, — покачал головой.

— Мы далеки от битв, но за это Господь даровал нам возможность видеть самую суть вещей. Так мы определяем тех, кто нагрешил среди паствы, так мы знаем, какой грех можно отпустить, а какой — нет.

Я сглотнул.

— И что же вы видите во мне, святой отец?

— Я вижу, что тлетворное влияние юга сделало с твоей душой, сын мой. А еще — вижу глубоко внутри искру творца. Сим мечом победишь, — прошептал он и коснулся ножен.

Золотое свечение окутало кожу и торчащую рукоять, а я вдруг осознал, что меч теперь не требует ремонта, как и сами ножны.

— Теперь он будет разить нечистые души, изгоняя застрявших на этом свете. Не всегда мертвецы упокаиваются сразу, а кто-то может и восстать, если только что был человеком.

Я сразу же подумал про оставшихся в лесу разбойников. Это что же получается, там теперь два живых мертвецах будет бродить?

— Но с этим мечом рука твоя не дрогнет, а душа убитого отправится, куда решит Высший Суд.

— Мне придется воевать не только с ожившими мертвецами, но и с людьми, — скривился я в усмешке.

— Не все слуги дьявола распознаются на глаз, сын мой. Тот, кто впустил в свою душу грех, должен покаяться и предстать перед Судом. Я наложил на тебя обет очищать эти земли от зла, под какой бы личиной они не скрывались.

— Но что взамен?

— Ты будешь обязан раз в сутки посещать святое место. Так, если ты будешь убивать невинных, твой меч станет обычным железом, а благословение Господа покинет тебя.

— Но я смогу все вернуть?

— Только епитимия, сын мой, — кивнул он. — Но это решать не мне, а одному Господу, — воздел он руки. — Если грехи, тобой совершенные, превысят чашу терпения Его, падешь ты мертвее мертвого от гнева, едва ступишь на святую землю.

Сурово, но я вроде бы не собирался творить зло. До сих пор не воевал на стороне откровенных сволочей, а ими весь юг кишмя кишит. Так отчего на родной земле встану против святых отцов? Тем более, когда у них такая мощь в руках.

— Хорошо, святой отец, мне бы передохнуть, да отправляться.

Он медленно кивнул.

— В таком случае можешь воспользоваться нашей казармой. Там тесновато, но лучше, чем на улице. А захочешь вознести Господу нашему молитву — молельня всегда к твоим услугам.

— Но разве Господь нуждается в часовне? — сказал раньше, чем осознал, кому говорю.

Но вместо гнева на лице священника появилась улыбка.

— Церковь нужна не Господу, сын мой. А тем, кто в него верует. Место, куда приходит молиться сотня людей — постепенно обретает святость. И чем ее больше, тем сильнее молитва.