Владимир Кощеев - Проклятые Земли

От мыслей меня отвлекла деревянная стена, поставленная поперек дороги. Посреди леса, ага. Ворота были распахнуты, поверху ходили двое стражников в железных кирасах.

— Стой, кто идет?

— Алекс из Седых Мхов, — чуть зевнув, ответил я. — А что случилось?

— Седые Мхи вымерли, чужак, — показался в воротах совершенно седой коротышка-гном с трубкой в зубах.

— Айрон, — вгляделся я. — Ты, что ли?! Неужели не узнал? Я же Алекс, мы с тобой вместе на промысел ходили.

— Вот только тот самый Алекс сгинул тридцать лет назад, сбежал, как трус. А теперь по всей земле восстают мертвецы, — ответил, выпуская колечко дыма, гном. — Откуда мне знать, что ты не из них?

— Я не сбежал, а уехал, — дернул щекой. — И не мертвяк я, а бессмертный.

— А, значит, не мертвяк, Алекс? — в руке гнома возникла короткая секира. — И чего тебе в могиле не лежалось? Ушел, сгинул — так и не возвращайся.

Я сбросил седло с плеча и устало вздохнул.

— Не заставляй меня обнажать оружия, Айрон, — предупредил, внимательно следя за приближающимся коротышкой. — Ты всегда был слабее в сватке.

— Посмотрим, как на тебя подействует освещенное железо, мертвяк, а потом и поговорим, — заявил гном, мгновенно начиная атаку.

Увернувшись от первого выпада, я двинул в оскаленную пасть, вышибая кулаком золотой зуб. Гном зарычал, хватаясь за лицо, а я перехватил секиру и приложил коротышку по голове плашмя.

Осевший на задницу тот охнул, а я развернул его оружие рукоятью к хозяину и протянул ему.

— Говорил же, не начинай, — потрепав старого знакомца по плечу, заявил я.

— Точно не мертвяк, сучий сын, — протянул Айрон, рассматривая болтающийся в ладонях-лопатах окровавленный зуб. — Ты мне зуб выбил, Алекс!

Я отдал секиру и, подхватив гнома под руку, помог подняться. Вместе мы прошли за ворота, где нас уже ждал сухонький благообразный старичок в черной мантии. Белый воротник, позолоченный крест на груди.

— С прибытием, сын мой, — тихо проговорил он, складывая руки на груди.

Я не стал поправлять святого отца. Все бессмертные официально считались проклятыми, как не заслужившие посмертия, и потому каждый раз возрождающиеся на грешной земле.

— Спасибо, падре, — кивнул я. — Можете рассказать, что здесь случилось? Я только прибыл с юга, зашел в родную деревню, а там…

Священник кивнул.

— Мы молимся за душу каждого павшего жертвой страшного проклятия, сын мой. Прошу за мной. Быть может, эдикт папы и велит гнать вас прочь от святого креста, но для нас, когда каждый воин на счету, твоя помощь может быть как нельзя кстати.

— Неисповедимы пути Господни, — согласился я, идя рядом.

Как оказалось, на дороге просто был выстроен маленький форпост. Десять бойцов и один священник — вот и вся защита от потусторонней напасти. Впрочем, если падре умеет жечь нежить так же, как мой крест, не такая уж и слабая выходит команда.

Всего две постройки за стенами — небольшая молельня, явно выстроенная с любовью и тщанием, да грубо сколоченная казарма. Сразу видно, здесь о душе больше ратуют, чем на продавшемся смертным грехам юге.

Зайдя в молельню, святой отец указал на лавку. Я послушно сел, священник опустился на точно такую же напротив.

— Я вижу на тебе отметину зла, сын мой. А еще — вижу твой нательный крест. Он проснулся?

Я против воли коснулся болтающегося на цепочке куска металла. Хотя, после ночи в деревне нужно относиться к нему с должным пиететом, но сейчас, посреди белого дня, история в Седых Мхах попахивала безумием.

— Проснулся, святой отец.

Священник кивнул и о чем-то задумался. Я же почтительно ждал. Нет, до религиозного почтения мне далеко, но старость нужно уважать. Потому и не торопил — от меня явно что-то нужно, так пусть обдумает, как завербовать на свою сторону.

— Все началось со свадьбы барона, сын мой, — заговорил, наконец, он, складывая руки на коленях. — Невесту сэр Мален взял из соседнего баронства. Устроили большой праздник, воины пили лучшие вина, женщины — надели лучшие платья, дети играли с приехавшим по случаю большого события зоопарком. А вот на самой церемонии… — он тяжело вздохнул. — Невеста барона принесла в жертву святого отца Патрика.

Я вскинул бровь.

— А как же барон?

Священник снова тяжело вздохнул.

— Барон поддержал невесту. Она обещала невероятную силу и мощь.

Я кивнул.

— К утру в замке не осталось ни одного живого.

— Почему не послали за помощью? Я так понимаю, соседи должны были прознать о случившемся. В конце концов, барона нужно отлучить от церкви, придать анафеме, а земли — отобрать. Уж что-что, а недостаток в феодах на севере чувствуется сильно.