Макс Фрай - 78

Умеренность — это еще и бег "по лезвию бритвы" — то есть именно бег. Не устойчивое равновесие, к которому призывает Восьмой Аркан, а балансирование канатоходца, на бегу.

Все это надо обязательно учитывать, если хочется понять что-нибудь про Четырнадцатый Аркан.

Что касается тех людей, чья личность описана арканом Умеренность. Хотят они того, или нет, но их жизнь — это служение. Кому, или чему — иной вопрос, но такие люди рождены не для того, чтобы жить в свое удовольствие. Во-первых, судьба не даст, во-вторых сами зачахнут в таких условиях. Надо службу служить хоть какую-нибудь, ничего не попишешь. Все попытки "пожить только для себя" обычно завершаются полным крахом.

Всех, кому XIV Аркан выпадает при гадании, это разумеется, тоже касается — по крайней мере, временно.

Любовь для личности, сформированной влиянием Четырнадцатого Аркана, дело если не последнее, то, по крайней мере, десятое. Как и многие другие важные вещи. Такой человек куда больше интересуется смертью.

Зато у него может развиться удивительное свойство: рядом с таким человеком не страшно умирать. Из таких людей получаются отличные священники и работники хосписов.

Вообще, своеобразные отношения со смертью дают XIV Аркану великую силу. Т. е., все житейские беды на фоне этого — ничто, пустяк. Единственное, чего такой человек действительно не может перенести — это непонимания. Это легко объяснить, если вспомнить рисунок карты: непонимание в данном случае означает, что один сосуд закупорен и влагу из второго некуда лить. Такая ситуация вполне может свести с ума.

Наверное, вечером прошел дождь — на стеклах поблескивали косые капли воды. За разговором я совершенно не замечал, что происходит за окном — где и с какой скоростью мы едем, как темнеют деревья и расплываются дома, как тонут в тумане озера. Позже, когда пустая болтовня мне осточертела, я подсел поближе к окну и, забросив наверх застиранную шторку, стал наблюдать.

Мой сосед по купе давно заснул, а я все сидел и смотрел на ночную пестроту мелькающих огоньков. У него, у соседа, была идиотская манера спать прямо в одежде и без одеяла. Сейчас, при неярком свете ночника было видно как поблескивает на животе металлическая пряжка. Сосед рассказывал, не умолкая, весь вечер, но я так и не выяснил, кто он и откуда. Помню только, что он постоянно подсовывал мне половинку жареной курицы, чем довел меня до белого каленья. Когда же он наконец угомонился, я вздохнул с искренним облегчением.

Обычно перестук вагонных колес действует на меня усыпляюще, но сегодня спать почему-то не хотелось. Через щель, проделанную мной в оконной раме (окно не открывалось, и мне пришлось приподнять его ножом), в купе залетал свежий ветер. После тяжелой зимы, после всего, что случилось эта весенняя ночь казалась подарком судьбы. Закутавшись в шерстяное одеяло, я внимательно всматривался в огоньки городов, в неясные силуэты построек и медленно, с наслаждением вдыхал тонкий аромат тающего снега.

Дверь отъехала так неожиданно, что я вздрогнул. Молоденькая девушка впорхнула в купе и в полнейшей растерянности уставилась на блестящую пряжку. Затем, переведя взгляд на меня, все поняла.

— Ой, извините!.. Я перепутала.

Я вежливо улыбнулся ей и даже что-то пробормотал. Свет из коридора, видимо, потревожил моего соседа; он зажмурился и, пыхтя, отвернулся к стенке. Судя по шевелящимся в носках пальцам, ему было холодно, но осознать этого он еще не мог, а прислуживать ему мне не хотелось. Я все еще чувствовал запах курицы, и меня с этого немножко мутило.

Огни за окном пропали и долго не появлялись. Я разглядел маленькие островки снега и чёрные рельсы параллельных путей. Если сохранился снег — значит, мы едем по лесу.

Я поднялся и, сбросив с себя одеяло, вышел в коридор. Здесь все было по-другому. Колеса стучали сильнее, лампочки светили ярче, а свежий воздух свободно гулял из тамбура в тамбур.

В коридоре никого не было. Сначала я подумал, что замерзну, и решил вернуться в купе за свитером, но потом поленился и предпочел померзнуть немного так.

За моей спиной щелкнул дверной замок, и из соседнего купе выскочила давешняя девушка. Я невольно усмехнулся: уже глубокая ночь, а она носится по всему вагону. Неужели совсем не хочется спать?

Кивнув мне головой, девушка боком проскочила мимо и направилась в туалет. Она была в одном халате и имела при себе полотенце и мыльницу. Видимо, собиралась ложиться. Интересно, сколько сейчас времени?