Макс Фрай - 78

— Ревела, Василькова? — голосом Гиты Иванны спросил Лешка.

— Нет, — потупилась Машка.

Лешка пригляделся.

— У тебя что — тоже??

Машка посмотрела на него и открыла рот.

— Ой… Голубые… Ужас!

— Подумаешь! — упавшим голосом сказал Лешка. — Я же не рыдаю из-за этого!

— Как ты не понимаешь, меня теперь выберут! Двадцать лет, как дуре, во дворце сидеть!

— Машк, да чего ты, в самом деле! У меня вот тоже поголубели, что ж и меня теперь… этой… великой богиней Кумани сделают, буду судьбы мира решать? Ты же сама говорила — аллергия. Пройдет!

— Думаешь? — недоверчиво спросила Машка.

— Точно тебе говорю. Плюнь. Ты что — забыла, у нас контрольная сейчас!

Машка ойкнула, схватила портфель, и они побежали в школу. Лешка мог вообразить, как разорется Гита Иванна. И вообразил. Ему не понравилось.

— Не успел я ничего… — выпалил он на бегу. — Хоть бы отменили, хоть бы отменили…

— Ага, как же, отменят, — бормотала Машка. — Это все равно, что… все равно, что…

— Что?

Машка глянула на рекламный плакат, на котором улыбалась красавица в декольтированном мини-платье.

— Все равно, что наша Гита Иванна напялит мини-юбку и серьги до плеч!

Лешка фыркнул. Представить себе в таком виде учительницу, страшную, как Шива-разрушитель вселенной, было невозможно.

— Ну, ты скажешь…

— Ага. Хотела бы я на это посмотреть.

Они влетели в класс. Как ни странно, никакой контрольной и не пахло. Класс гудел.

— Народ, а где Гита?

— А кто ее знает…

В этот момент дверь распахнулась. Класс замер. На Гите была крошечная юбка алого цвета и блестящие серьги. Этот кошмар двинулся к столу и, как ни в чем не бывало, сказал:

— Здравствуйте, дети!

— Здравствуйте, — растерянно ответили дети.

— Сегодня контрольная отменяется. У нас будет только один урок, на котором мы обсудим вчерашнюю экскурсию.

Класс потрясенно молчал. Гита невозмутимо закинула ногу на ногу, тряхнула серьгами и в десятый раз стала разливаться соловьем о важности пришествия божества на землю, о сельском хозяйстве, о чем-то еще нудном…

Лешка повернулся к Машке:

— Что это было?

— Не знаю, — сказала Машка. — А чего ты так на меня смотришь?

Лешка хмыкнул:

— Зеркало есть?

— А что? Я испачкалась, да? — испугалась Машка, спешно ныряя в портфель за зеркальцем.

— Нет, ты глянь.

Машка посмотрела на себя и пискнула, зажав рот рукой. К счастью, Гита уже добралась до макроэкономики и не реагировала на внешние раздражители.

— Опять карие! У тебя тоже, — возбужденно прошептала Машка.

— Я же говорил, пройдет. Обычная аллергия.

— Точно. Ты ужасно умный!

Лешка подавился словом «наверное» и расправил плечи.

Урок закончился, но никто не расходился. Девочкам хотелось обсудить явление Гиты в мини-юбке, мальчики строили гипотезы об отмене контрольной. Лешка сунул тетрадь в рюкзак и наткнулся на кулек с конфетами.

— Народ! — хлопнув себя по лбу, завопил он. — Ну ее, эту Гиту, смотрите, что у меня есть!

Его обступили.

— Вот, — гордо заявил Лешка. — Сам делал.

— Да ну, сам, у тебя даже на уроках труда ничего не получается, — прощебетали с соседней парты близняшки.

— Не хотите — не надо.

Конфеты разобрали. Лешке вдруг вспомнилась экскурсия во дворец Кумани. Ворота, мозаика… Он попытался сообразить, почему, но тут Пашка-Бублик вскочил на парту и произнес речь:

— Я пью… тьфу, я ем эту конфету за то, чтобы в школе никогда не было контрольных по богословию!

Все засмеялись и начали вопить — кто во что горазд:

— За то, чтобы Гита влюбилась в вахтера дядю Васю!

— Чтобы лето длилось три месяца!

— Чтобы кошки научились летать!

— Чтобы солнце стало желтым!

— Чтобы мне подарили динозавра!

— Чтобы я никогда не стал взрослым!

— Чтобы…

Все уже исполнилось. Ангелы-хранители выполнили и перевыполнили годовой план. Их подопечный испытывает "чувство глубокого удовлетворения". Почему всех слегка подташнивает, отдельный вопрос.

Выход из этой ситуации — делиться. Учиться превращать чужую жизнь в праздник. И тошнота незаметно пройдет.

Это же счастье невероятное! В честь твоего приезда в Москве включили небо иссиня-черного бархата, и по нему звезды россыпью — я представляю себе, как ты выйдешь ночью из метро, вдохнешь глубоко, поправишь сумку на плече — и потопаешь к моему дому, глядя на все это великолепие. А я буду выглядывать тебя в окошко, звонить постоянно на мобильный — "ну где ты уже?!", — и, увидев, запрыгаю от радости и понесусь встречать, и буду топтаться на пороге, распахнув дверь — и на шум лифта завоплю "ну наконец-то!", и буду тебя обнимать, пока ты не начнешь задыхаться.