Вероника Иванова: Узкие улочки жизни

Конечно. Непременно. Но сначала я, как следует, отосплюсь, потому что держать глаза открытыми больше нет сил. Никаких.

Крохотная площадь, окружённая островерхими домами. Любовно уложенная, чуть ли не специально отполированная брусчатка. Вывески лавок ярки, сами по себе даже аляповаты, но не выбиваются из общего образа маленького городка в предгорьях Гарца. Кажется, он называется Гроттмюле? Если верить местной газете, именно так.

Часы на башенке ратуши, такой же игрушечной, как и все прочие здания, пробили полдень, и снова наступила сонная тишина. Всё правильно, в таких местах городской рынок работает с раннего утра, и часам к десяти-одиннадцати весь товар, привезённый с окрестных ферм, уже распродан, домохозяйки разошлись по своим владениям, отцы семейств отправились кто на муниципальную службу, кто на частное предприятие — работником и хозяином в одном лице. До семи часов вечера, как сообщает расписание междугородних автобусов, здесь ловить нечего. Если вообще можно поймать что-то вроде такси. Впрочем, куда мне торопиться? Я сейчас в положении, ничуть не лучшем, чем Ева, долго не решавшаяся вернуться в салон в новом для себя качестве.

Не хочу возвращаться.

Страшно ли мне? Не без этого. Но страх, время от времени душной волной поднимающийся к горлу, служит лишь надоедливым фоном, на котором разыгрывается совсем другое действо.

Я никогда не любил спецслужбы, закрытые организации и прочие объединения людей, окутывающих свою деятельность строжайшей тайной, потому что они живут всего лишь по двум сценариям. Либо род их занятий по-настоящему представляет риск для спокойного существования человечества, либо под чёрными масками и длинными плащами прячется полный пшик. Но вот ведь в чём главная опасность: пока не станешь частью тайны, не поймёшь, поистине ли она бесценна или за неё никто не даст и гроша.

Азиатка, спокойно спустившая курок, и престарелый служитель Господа, живущий в явном грехе. При всей гротескности вида и поведения, эта парочка не вызывает желания пошутить или улыбнуться. Так же, как и чернявый испанец, способный с лёгкостью разрушать чужие сознания. Безопаснее было бы считать всё это привидевшимся мне от физического и психического перенапряжения, тем более, очнувшись от долгого и крепкого сна, я не обнаружил в подвале никого, кроме себя, и, что вполне ожидаемо, никаких следов убийства. Разве только, сено, покрывавшее пол примерно в том месте, куда упал застреленным мой похититель, выглядело свежее остального, а валявшийся на полу бумажник был раскрыт, и из внутреннего кармашка высовывался чёрно-серебряный край пластиковой карточки. Спасибо, содержимое не тронули: и деньги, и прочая ерунда остались на месте.

Кстати, о деньгах. Чем ещё можно скоротать время в ожидании, если не чтением газет? На углу площади как раз есть киоск, похоже, располагающий всем тем же ассортиментом печатной продукции, который поступает на столичные прилавки.

Продавец, пожилой мужчина, греющий морщинистое лицо в редких тёплых лучах осеннего солнца, лениво скользнул по мне взглядом и оторвался от своего медитативного занятия приобщения к природе только, чтобы отсчитать сдачу, а я стал обладателем толстенного ежедневника, обещающего рассказать о прошедших сутках всё-всё и в красочнейших подробностях. Правда, в основном новости носили местный колорит, но как справедливо заметила инспектор Шофф, провинциалы, и в самом деле, активнее интересуются жизнью в радиусе не более чем полсотни километров. В конце концов, столица далеко, звёзды политики и эстрады отсюда выглядят едва различимыми и совершенно недостижимыми искорками, поэтому куда важнее узнать метеосводку о возможном времени наступления первых заморозков, да посетовать над колонкой транспортной хроники, вот уже месяц кряду сообщающей о том, что единственный мост через Мюленбах по-прежнему закрыт из-за задержек с выделением бюджетных средств на ремонт.

Криминальная хроника, главный десерт любого печатного издания, тоже в основном посвящена проделкам местной шпаны, угонам сельскохозяйственной техники и прочим попыткам оживить скучную провинциальную жизнь всеми доступными и весьма ограниченными средствами. Хотя, есть и раздел, касающийся убийств. Любопытно, сколько душ отлетело без отпущения грехов на тот свет за прошедший день? Хм. Видимо, много, потому что ряды священников вчера тоже поредели. На одного моего знакомца.