Алексей Тихонов - Разведчик с Острова Мечты

— Часто посещаете церковь, дети мои? — Священник успел совсем размякнуть. — Я не замечал вас у себя.

— Мы лишь бедные сироты, изгнанные со своей родины, святой отец, — весьма натурально сетовал Скоха, меняя классический валестийский на диалект северных земель. — Все время и силы уходят на то, чтобы хоть как-то свести концы с концами. В поте лица добывая себе пропитание, мы, к прискорбию, действительно редко посещаем Храм Божий.

— Тем не менее всегда спешим при первой же возможности причаститься святых даров… — поддакивал Дайсар, — однако по преимуществу в… соседней с вашей деревне.

— Похвально, дети мои, — расплылся в улыбке священник. — Рад буду увидеть вас и на своей службе. Почаще припадайте к чистому роднику матери Церкви, это поможет утвердиться в вере и пережить нынешние нелегкие дни.

— А теперь еще ужасное горе, святой отец. — Скоха предпочел переменить тему. — Мессир Иигуир, наш наставник как в светских, так и в духовных делах, покидает нас. Мы просто в отчаянии!

— Крепись, сын мой, все в руках Творца. Любой из нас рано или поздно предстанет на Его суд. У господина же Иигуира за плечами славная жизнь, удивительная не только свершениями, но и продолжительностью. Немногим Всевышний отпускает столь долгий век.

— Вы тоже наслышаны об учителе?

— Безусловно, сын мой. Один собор Святого Гемлиса Орхенского в Амиарте обессмертил бы его имя. Правда, я что-то слышал и о разногласиях с иерархами Гердонеза… Впрочем, ведь господин Иигуир остался преданным единотворцем, не так ли? Огромная честь для скромного сельского священника быть духовником незаурядного человека…

Под этот разговор они приблизились к Залу Собраний. У входа толпилось едва ли не все население лагеря, глухой гул выдавал накал общих чувств. При виде зловещего гостя глум чуть стих, тесные ряды раздвинулись, образовав узкий коридор до самых дверей. Священник, распираемый гордостью от важности выпавшей на его долю миссии и преклонения окружающих, прошествовал, щедро одаривая направо и налево благословениями примерную паству. То ли сказалась его погруженность в собственные грезы, то ли — плотная опека разведчиков, а может, и неверные блики редких факелов, но он так и не заметил, что на его величественные пассы почти никто не отреагировал.

В дверях Шагалан остановился, быстро глянул внутрь:

— Можете начинать, святой отец. Мы подождем на улице.

Пока набожные Марика с дочерью раскланивались со священником, Кане бесшумной тенью проскользнул за порог. Здесь его догнал Шагалан:

— Как он?

— Проснулся в ясном сознании, хотя очень слаб.

— Я тут подумал, учитель… — Юноша промедлил. — Мессиру Иигуиру ведь предстоит исповедовать все совершенные грехи… Не окажется ли церковник посвященным в наши планы? Боюсь, мессир до сих пор считает свою затею пускай и вынужденным, но богопротивным поступком.

— Передачу воспитания невинных отроков в руки безбожников? — усмехнулся мастер. — Весьма вероятно. Что ж теперь? Неужели предлагаешь прирезать святого отца?

Юноша посмотрел серьезно:

— Нет, лишнее. Он представляется человеком не слишком умным, но вполне преданным своему долгу, тайну исповеди, скорее всего, сохранит. Другой вопрос, если кто-то целенаправленно пожелает выдавить из него сведения…

— Потерпим чуток, Шагалан. Полагаю, едва гость выйдет, как тотчас развеет сомнения. Следом зайдешь ты.

Ждать пришлось изрядно. Наконец одна из створок дверей, скрипнув, приоткрылась, показался священник. Весь взъерошенный, растерянный и даже испуганный, то и дело отирая с лица пот, он невидящими глазами озирался вокруг. Кане и Шагалан многозначительно переглянулись.

— Дайсар! — позвал хардай негромко. — Вы со Скохой проводите святого отца до самой деревни. Время уже слишком позднее для одиноких путников.

Еще больше понизив голос, добавил:

— Возьмите у Беронбоса пару золотых на пожертвования. И постарайтесь по дороге убедить церковника в своем глубинном тяготении к вере предков. Она пробивается в ваших душах сквозь все чары и заблуждения воспитателей, ясно? Только сыграйте искренне, вдохновенно. Пускай теперь почувствует себя миссионером…

Когда Шагалан вновь подошел к ложу Иигуира, то понял, что развязка близка. Старик часто, с хрипом хватал ртом воздух и никак не мог отдышаться, на пепельно-серой коже натужной паутиной вздулись вены, пена на губах стала розовой.

— Плохой знак, — прошептал Кане, наклонившись. — Боюсь, зреет очередной приступ, который он едва ли перенесет. Если вдобавок пойдет кровь горлом, то…