Должно быть, спутал с Тему.
-- Упрямство до добра не доводит, -- я вздохнула. -- Похоже, ничего не сломано? Ну, кроме статуи? -- меня пробило на неприличный хохот. -- А чем я могу услужить вашему Звингарду? Вы куда больше подойдете ему... в качестве скелета...
Люб фыркнул.
-- Эм... Вам помочь?..
Тему вернулась с кувшином воды и полотенцем и, вспомнив, что она лекарь, провозгласила тоном Звингарда:
-- Та-ак. Кому компресс?
-- Мевретту. И в постель на три дня, -- хихикнул Люб.
Мадре тоже сел и помотал головой, уставясь на меня:
-- Вы, помочь? Нет, не стоит... -- кряхтя, поднялся и, охнув, ухватился за плечо рыжего. Тот слегка прогнулся под тяжестью, но тут же выпрямился. Был он мальчиком тренированным и крепким.
-- Ну-ка, сядьте, -- скомандовала Темулли строго и плеснула на полотенце полкувшина воды.
-- Так. Сами с моей помощью до спальни дойдете? -- не обратив внимания на подружку, вопрошал рыжий.
Ну вот, наконец-то меня оставили в покое. Почему-то грустно... И стоило меня так отрывать от статуи?
Я сгребла сапоги и кирасу и встала. Меня шатало, но уже не так сильно. Похоже, сражения с мевреттами взбадривают. Даже моральные.
Ну, пусть его ведут в спальню, и я доберусь до своих вещей. А колбаса ему только на пользу пойдет, подумала я.
-- А для чего я воду несла? -- возмутилась девочка.
-- Эй, а вы-то, сударыня Аррайда, -- окликнул Люб, -- в порядке?
Мадре осторожно выпрямился и гордо сказал:
-- Я сам дойду. Помогите лучше даме. А воду -- вымой пол, -- он строго глянул на Тему: -- Смотри, сколько мусора, -- кивнул на остатки статуи.
-- Кувшином воды и полотенцем? -- опешила Тему.
-- "Сударыня", -- я громко хмыкнула, -- да, жива... но если бы мевретт упал сверху, то я бы за себя не отвечала. Тему, где этот проклятый кабинет? И, как лекарь, объясни этому упрямцу, что ему нужно отлежаться и есть нормально. А иначе вместо командования всю войну проведет в кровати. Вот.
Люб подмигнул Тему:
-- Ох, мевретт Мадре, Вы бы послушали, что Темулли говорит. Ведь у вас может от этого легкого удара потом очень долго болеть голова, это опасно, вы не сможете работать... Вы не имеете права так рисковать... народ элвилин нуждается в вас, -- явно кого-то копируя, пафосно изрек рыжий.
-- Да что вы все меня накормить хотите? -- возмутился Мадре. Потом наклонился к зеленоволосой и шепнул:
-- Я что, на самом деле так плохо выгляжу?
-- Нет, не так, -- отозвалась Темулли. -- Но плохо. А я говорила, что не надо пить осенний мед и бегать по лужам...
-- Вы выглядите так, будто семь лет подряд недоедали и решали мучительные задачки, от которых голова сваривается вкрутую. Вот, -- честно описал то, что видел, Люб.
-- Ой, как скверно-то -- опечалился Мадре. -- Надо бы куда-нибудь на природу... В военный поход -- он мечтательно заулыбался.
Я стояла за спинами детишек и едва сдерживала рвущийся наружу дикий смех. Потом хмуро посмотрела на обоих:
-- Перестаньте пугать чело... мевретта. Не видите: он мнительный, еще и впрямь решит, что смертельно болен. Давайте, ведите нас в его кабинет. Там разберемся.
-- А меня возьмете? -- заныла Тему. -- В поход?
-- Пить мед и бегать по лужам? -- съязвила я, подозревая, что все было с точностью до наоборот: именно Мадре отговаривал зеленоволосую от такого времяпрепровождения.
-- В кабинет? Угу! -- откликнулся Люб, аккуратно потянув мевретта в нужную сторону.
Глава 3.
Люб, пригибаясь и покряхтывая под непосильным грузом, довлек мевретта до покоев и усадил в кресло у стола. А сам шлепнулся на ковер, вытирая пот с покрасневшего лица и громко сопя.
-- Усё... Лечите.
-- Колбасой, -- добавила я, доставая ароматно пахнущий сверток из сумки, которую нашла под креслом. Вытянула нож из сапога, напластала колбасу и хлеб, разложила на блюде, снятом с каминной полки, пристроилась на угол стола и заботливо подвинула блюдо мевретту.
-- Угощайтесь. Она вкусная, с чесноком. А хлеб с тмином.
И, подавая пример, сграбастала с тарелки большой кусок. Подмигнула детям:
-- И вы налетайте. А потом мне с кирасой поможете. Идет?
Второй обед за день... впрочем, после стольких переживаний он мне только на пользу.
Люб активно закивал и отправил хлеб с колбасой в рот. По конопатой мордашке разлилось блаженство. Разве что добавленный в хлеб этот тмин чуть-чуть портил картину, и юное любово дитя старательно и незаметно выплевывало его в кулак...
Зеленоволосая Темулли притащила для себя обитую голубой парчой скамеечку и тоже схватила бутерброд.
Я же молча порадовалась, что сумка непромокаемая, и купание в замковом рву нисколько не повредило ни ей, ни колбасе.
Читать дальше