Макс Фрай - Пять имен. Часть 2

Либо врал он, не смущаясь,

— Дай мне денег, святейший, ибо хочу я закупить все цветы персидского царства, чтобы создать из них живую женщину по рецепту чернокнижника Раймона Льюлля.

Добрый фра Габриэле, которого не испортила двурогая тиара наместника Петрова, снабжал игрока Лодовико деньгами, не спрашивая отдачи.

Донна Чирриди слезно молила тайного супруга не снабжать беспутного сына деньгами, но разве могли ее слезы очерствить доброе сердце.

И лишь молельник — Умберто укорял брата, но его увещевания падали, как зерна в сухую землю.

Укреплялась, питаясь раздорами, единоутробная вражда.

Лодовико все более мрачнел, хотя в те годы он носил еще пожалованное имя Кондульмер, и не получил еще позорного прозвища Иннаморато.

К этой диковинной семье я вернусь позднее, коли позволит мне моя дама Авентюра…

Жестокий рок и колеса любовного перводвигателя управляли и сочетали мужчин и женщин, рассекали братскую любовь, наделяли дарами соломоновыми и задавали вопросы, как чудовищный сфинкс царю Эдипу.

А многорукая статуэтка, занесшая в дом кастильца заразу, хранилась в сундуке донны Чирриди, завернутая в дорогую ткань с изображением золотых грифонов Иштар на лазорном фоне.

Гремыхали надтреснутые верблюжьи колокольца в пустынной тьме Великого Шелкового Пути.

Неисповедимы дороги человеческие и не сыщешь среди них верной, кроме одной улицы, где не спрашивают дорогу даже чужестранцы — я говорю о Крестном пути в святом городе Иерусалиме. Лишь этот путь испытан верою и страданием, все иные поглощены сном и тесной темнотой.

А смирные потаенные волны реки Клитумн, свидетельницы повествования о брате-волке и брате-водяной крысе проплывают и гаснут рябью в ложе, пробитом речным руслом в сумрачных землях, через истинную Страну Теней — Умбрию Правосудную.

Из всех серьезных исследователей религиозных традиций Северного и Южного Кафиристана о культе "света превращений", да и то вскользь, упоминают только Робертсон и Моргенстьерне.

Моргенстьерне в своих "Notes on Kalasha" [21] См. Morgenstierne G. Notes on Kalasha. Norsk tidsskrift for sprogvidenskap, XX, 1965 вспоминает некоего ута (жреца) из Прасуна (его имени Моргенстьерне не называет), который, по словам людей из клана Пьечи (селение Штива), "достиг особой высочайшей чистоты, благодаря тому, что его коснулся сумеречный свет превращений". [22] Ibid, стр. 185. Следует отметить, что у кафиров под "особой чистотой" понималась некая трансцедентальная субстанция, позволяющая совершать религиозные обряды во благо всей общины. Ута (жрец), о котором рассказывает Моргенстерне, благодаря "свету превращений" достигает якобы такой степени чистоты, что ему "открылся путь к пещере судеб, откуда можно управлять поступками и мыслями всех живущих на земле людей". [23] Ibid, стр. 186. Ута уходит жить в пещеру судеб, и люди клана Пьечи уверены, что с этого времени все происходящее предопределено их соотечественником, который из пещеры судеб направляет все мысли и поступки людей ко благу.

У сэра Джорджа Робертсона в "The Kafirs of Hindu-Kush" [24] Robertson G.S. The Kafirs of Hindu-Kush. Aufl.I., 1896. Neudruck: Graz, 1971 мы находим историю, которую рассказал ему ясновидящий (wrear) из Нишейгрома, и которую сам исследователь никак не комментирует, видимо не находя приемлемых аналогий среди религиозных культов Кафиристана. Эта история заслуживает того, чтобы привести ее здесь целиком.

"Однажды, когда я был еще ребенком, мы с отцом пасли коз на пастбище у перевала Аганба-до. Как-то, проснувшись утром, я обнаружил, что кусты у нашей палатки облеплены большими и очень красивыми серебристыми жуками, которых я раньше никогда не видел. [25] Это насекомое нам не удалось идентифицировать, хотя вполне вероятно, что речь идет об обыкновенной бронзовке или каком-то ее подвиде. Я спросил у отца, что это за жуки, и он сказал мне, что их называют «нимга-га», что в переводе с мунджанского означает «ведущий». Будучи мальчиком любопытным, я спросил, почему жуки получили такое странное имя, и отец рассказал мне, что существует поверие, согласно которому, если в ночь новой луны пойти в ту сторону, куда полетит жук «нимга-га», то можно придти к источнику света превращений. Отец сказал, что свет этот для людей невидим, но жуки «нимга-га» видят свет и летят на него. Я заметил, что в безлунную ночь очень трудно увидеть летящего жука. Но отец сказал, что именно в безлунные ночи крылья жуков светятся, потому что в них отражается свет превращений, и отражение света на крыльях жуков мы можем видеть. Спустя несколько дней наступила ночь новой луны, и я сам решил проверить то, о чем рассказал мне отец. Выбравшись ночью из палатки, я действительно увидел, что жуки светятся, хотя раньше этого не замечал. Жуки не только светились, но казалось, были чем-то встревожены — то один, то другой из них взлетал с куста и с громким жужжанием уносился куда-то в сторону Дунгэла. Дождавшись, когда очередной жук взлетит с куста, я пошел за ним. Временами мне приходилось бежать, но жука я не терял из виду, — он светился очень сильно и был хорошо виден на фоне черного неба. Я следовал за жуком довольно долго, пока он не влетел в какую-то расщелину. Расщелина оказалась очень узкой, так что мне пришлось с трудом протискиваться между скалами. Наконец она кончилась, и я оказался, как мне показалось, на очень большой площадке, со всех сторон окруженной большими камнями. В центре площадки я увидел большой шар, который словно бы висел над землей. В шаре было проделано много круглых отверстий, которые светились холодным синеватым светом. Я заметил, что жук, за которым я следовал, влетел в одно из таких отверстий и исчез. Наконец-то мне стало страшно. До этого я был так увлечен погоней за жуком, что совсем не думал о том, куда он может меня привести. Теперь погоня вдруг окончилась, и я оказался один на один с непонятным шаром. С шаром стали происходить какие-то перемены. Он как будто бы почувствовал мое присутсnвие, стал подниматься еще выше над землей и разворачиваться в мою сторону одним из своих отверстий. Я испугался, что шар втянет меня, как жука, и бросился бежать. Как я оказался вблизи нашего лагеря — не помню. Наутро я рассказал отцу, что выходил ночью по малой нужде и заблудился. Отец ни о чем не стал меня распрашивать, но было видно, что он не очень-то верит моим словам. А еще через неделю у меня появилась способность видеть мир духов. Я стал ясновидящим." [26] Ibid, стр. 76