Святослав Аладырев - Извек

Вот же беда, думал Сотник, один сгинул без следа, в двух шагах от своего счастья, другая — обреклась на вечную кручину: ни с кем не разговаривает, во мраке горя света белого не видит. Извек вспомнил, как Залешанин во хмелю бормотал что-то про вторую смерть. Выходило, будто Рагдай погиб ещё раньше, а в последнюю сечу ввязался когда боги отпустили к невесте. Отмерили на свадьбу один день и одну ночь и, едва время истёкло, забрали обратно.

Сотник скрипнул зубами. Видать Великие пожадничали, герою могли бы ещё денёк накинуть. Хотя, с богами всегда так. Лезут, сердобольные, когда не надо, когда же нужны — днём с огнём не сыщешь.

— Эх вы, Боги… — вздохнул Извек вслух. — Вот и мне пока одни стёжки выстилаете, да все куда-то не туда! Что я, калика перехожий, без места по земле мотаться? Давно бы пора найти ладушку… чтобы было к кому воротиться, чтобы ждала и любила, да за детьми в отсутствие папаньки смотрела. А тут, Ящер задери, за спиной одни дороги. А впереди…

Он грустно подмигнул косящемуся на него Ворону. Впереди ждала дорога и нелёгкий труд по обучению молодых парней обращению с оружием.

Установление главенства Перуна прекратило мелкие распри и продолжило единение, начатое Святославом. Владимир же возжаждал заиметь полную власть над всеми удельными княжествами, а для этого требовалось всё больше и больше новых ратников. Чтобы не отрывать люд от земли, порешили учить воинскому делу на месте. Лучшие из лучших попадали в княжьи дружины. Прочие оставались в родных весях, чтобы на дальних подступах сдерживать малые наскоки, и своевременно сообщать о приближении больших вражьих сил.

Сотнику нравилось выправлять из крепких землепашцев умелых воинов, и он с удовольствием наблюдал, как непривыкшие к оружию парни на глазах обретали ловкость, расчётливость движений и цепкость взгляда. За три-четыре месяца большинство увальней уже вполне сносно обращались с копьём, палицей или луком. Меч давался немногим, и тех, кто имел особую чуйку к сече обоюдоострым клинком, Извек приводил в Киев, где они становились настоящими дружинниками. Ещё с полдюжины опытных воев занимались разъездами по отдалённым весям, но Извек по праву считался лучшим. И в большой, и в малой дружинах его ученики снискали себе уважение воевод и соратников.

Так же попали в дружину Эрзя и Мокша, с далёкой реки Сурьи. [6] Сурья река — ныне река Сура (Пензенская область). Как-то, забредя, в поисках удалого дела, в киевские земли, остановились в одной из деревень. Там и увидели Извека, натаскивающего местных парней рукопашному бою. Стояли глазели и щерились, пока не решили предложить помериться силами. После этого, полежав маленько в промозглой осенней луже, попросились в ученики. Сотник согласился, приметив у них незнакомую манеру биться, недюжинную хватку и выносливость. Теперь оба были едва ли не лучшими в малой дружине, а за доброй чашей с ними могли сравниться разве что Вольга с Добрыней или сам Микула Селянинович.

Волхвы утверждали, что именно с их далёкой родины [7] Мокша и Эрзя — два мордовских племени, имеющие угрофинскую языковую группу. Населяют нынешнее Поволжье. и пришли на север Племена Данов предки нынешних викингов. Эрзя с Мокшей и сейчас вполне сносно понимали говор ярла Якуна и его людей. Вспоминая первую встречу с молодыми горячими поединщиками, Извек хмыкнул и оглянулся.

Дорога бойко убегала назад, туда, где за пологими изгибами холмов скрылись верхушки детинца. Киев остался далеко позади, а впереди из-за поворота показался странный столбик. Затенив рукой глаза, Сотник присмотрелся, хмыкнул. На обочине маленьким истуканом торчал заяц—русак. Смотрел ошалевшими глазами в точку перед собой. На приближение всадника даже ухом не повёл. Извек выгнул бровь — совсем косой обнаглел, ни коня, ни человека не боится.

Только подъехав, понял, в чём дело. На обочине, возле глубокой колдобины, валялся лопнувший кувшин. Ветер разносил сытный хмельной запах. Впитав в себя пролитую сурью, [8] Сурица (сурья) — напиток, вода с мёдом забродившая на солнце, послужившая названием реки. неровной горкой желтело отборное зерно. Часть горки явно была подъедена длинноухим. Видно проезжавшую к Киеву телегу занесло в яму и кувшин, припасённый возницей, выпал под колёса. Телегу же грузили зерном, которое и просыпалось при толчке.

Теперь обожравшийся косой тупо смотрел на щедрое угощение. Есть больше не мог, уходить от кормушки не хотел, а ударивший по ушам хмель выбил из головы весь страх.