Макс Фрай - Неуловимый Хабба Хэн

— А я сегодня в «Северо-западный проход» играла! — говорит она, угомонившись. — Макс меня научил.

Франк приподнимает бровь. Дескать, вот оно как. Но, кажется, очень доволен.

— Макс — такой, да, ему лишь бы детишек несмышленых глупостям всяким учить, — наконец говорит он. — В этом, думаю я, и заключается смысл его существования. Крысоловом из Гаммельна не ты ли, часом, был?

— Не помню, — беззаботно отвечает Макс. — А кстати, жаль, если не я. Завидная судьба.

— Ага, он и меня когда-то учил в «Северо-западный проход» играть, — громко шепчет Трише сероглазая Меламори. — И ведь проверял, мерзавец! Все новые проходные дворы и переулки велел потом показывать, чтобы не жульничала.

— Ты не впилила, как говорил один наш с тобой приятель. Это я тогда просто повод искал лишний раз с тобой погулять, — смеется Макс. — Ну и город заодно узнать получше. А что, отличный предлог!

Она укоризненно качает головой, а сама улыбается до ушей.

Трише кажется, что она начинает наконец понимать, зачем некоторые люди заводят котят. Одно удовольствие глядеть, как они играют, дерутся невзаправду, клубками по полу катаются, — вот и с гостями то же самое. «Надо бы их уговорить, чтобы пожили тут у нас подольше, — думает она. — Франк довольный ходит, как именинник, да им и самим тут хорошо, разве нет? А у ж мне-то как нравится…»

Макс небось опять спросил бы, уж не влюбилась ли? И Триша честно ответила бы — ну да. Еще как влюбилась. Всем сердцем. В обоих.

«Хорошо бы еще с Меламори так же поговорить, как с Максом вышло, ночью, вдвоем, — думает она. — Только не в саду на дереве, а тут, в кофейне. Потому что на кухне можно заваривать чай, грызть печенье и болтать одновременно. Так лучше».

Макс меж тем принялся поглядывать на двери. То на парадный вход, то на выход в сад. Нет-нет да и зыркнет недовольно: дескать, где же гость? Он не любит ждать, это сразу видно.

— Опять нервничаешь? — спрашивает Триша.

Он мотает головой.

— Да ну. Не нервничаю. Просто лопаюсь от нетерпения. Тут такие дела творятся, понимаешь. Можно сказать, два мешка с сюрпризами заготовлены, и я — главный Дед Мороз…

— Дед? — изумляется Триша. — Ты же молодой! Что за дед?

Макс ухмыляется до ушей.

— А вот такой специальный полезный сказочный дед с длинной белой бородой, который приходит раз в году с мешком подарков для всех. Совсем ты, Триша, сказок не знаешь. Впрочем, оно и правильно. Одни сказки читают, а другие в них живут.

— Я не по…

— А нечего тут понимать. Глупости я говорю, — вздыхает он.

— Вот именно, — вмешивается Франк. — Триша не в сказке живет. В мифе — да, пожалуй. Но уж никак не в сказке. Это разные вещи.

— Ну, если на то пошло. Дед Мороз — тоже миф, — примирительно говорит Макс. — Простой такой миф для самых маленьких. Но все-таки.

На том и сошлись. Триша, впрочем, так толком и не поняла ничего ни про этого деда, ни, тем более, про мифы, но — ладно. Потому что не до того уже. Дверная ручка неспешно плывет вниз, и — оп-ля! Обещанный гость на пороге. Явился наконец.

Высоченный такой серьезный дяденька, в белом плаще с голубым кантом; кажется, очень красивый. Ну, то есть Трише он нравится. Так, что дух захватывает. Даже непонятно, что следует делать в таких случаях. Об ногу-то теперь особо не потрешься, не помурлычешь. Иногда все-таки очень трудно быть человеком, особенно если есть с чем сравнивать.

Новому гостю понадобилась доля секунды, чтобы оглядеться и оценить ситуацию. Покончив с этим, он уставился на Макса. И вот его-то целую минуту рассматривал, не меньше, дал себе волю. Триша даже как-то засомневалась — а вдруг она что-то очень важное не углядела? И тоже принялась таращиться, за компанию с незнакомцем. Исподтишка, конечно.

Макс тем временем во все глаза пялился на гостя. Вид при этом имел самый что ни на есть озадаченный. Можно подумать, пришел не тот, кого он ждал. Или тот, просто выглядит иначе? Но что-то не так, это Трише сразу стало ясно.

— С каких это пор ты носишь одежду Ордена Семилистника? — наконец спрашивает Макс.

— С недавних, — флегматично отвечает гость. — С третьего дня сто двадцать третьего года Эпохи Кодекса. То есть два года и двести четыре дня, если тебе требуется точный ответ, в чем я, по правде сказать, сомневаюсь.

— Когда ты мне снился, ты ни разу не заикнулся…

— Когда ты снился мне, у нас были куда более интересные темы для бесед, чем мои служебные дела.