Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– Ты тоже попахиваешь, и я – не менее, – хохотнул сероглазый. – Как тебя зовут, малек?

– Никак, – задумался мальчишка. – То есть всяко. Малек – годное имя. Мне нравится.

– Ладно же… Так справишься с делом?

– Не глупей иных буду, всяко уж.

Ткань паруса раскрылась над выром, даруя долгожданную тень. Морская вода заливала панцирь и палубу частыми волнами: плескали двумя бадьями, усердно, даже с некоторым азартом. Косились на рыбаков, глотали комки голодной слюны. Хищная острогорбая рыба вкусна. А чем её прикармливают, не так уж важно. Торговцу людьми оказаться за бортом желали давно, и тайно, и в голос – проклиная… Прочих не жалели тем более. На отошедшую от борта лодку с изгнанными из команды даже не обернулись, усердно выказывая преданность капитану. Сероглазый хлебнул из второй фляги и отдал её ближнему из людей. Встал, прошел к борту.

– Эй, в лодке, – разборчиво и громко окликнул он. – Пожалуй, дам напоследок добрый совет, задаром. Держите к берегу, забирая южнее. Примета – белая скала с плоским верхом. Там безлюдье, морских дозоров выров тоже нет. Уходите сразу во внутренние земли. Глупости про затопленный корабль не пойте, не поверят. Лучше кайтесь в малом воровстве, удалившись от берега на три-четыре перехода. В ноги знатным падайте и клянитесь служить верно… Там был мор, крепкие руки требуются.

– А тебя сдать не надежнее будет? – зло откликнулся один из гребцов лодки.

– Как сказать… Зависит от ваших планов, – развеселился капитан. – Те, кто сдал меня полгода назад, уплыли на торг, испробовав иглы танта ещё в подвале городской крепости. Хотя им, само собой, обещали иное. Обо мне стоит забыть, если жизнь дорога. Именно так. Забыть понадежнее. Хотя бы потому, что я все еще жив. Не сброшен со стены с камнем на шее и не испробовал иглы тант… подумайте над странностью приговора, определенного мне.

Капитан отвернулся от лодки и оглядел свою галеру. Три десятка изможденных людей, ненадежных и не особо приятных. Залитая кровью палуба, туша огромного выра, мелькающие с похвальной скоростью бадьи. Старый, не годный даже для средненького ветра, малый квадратный парус. Всё временно и всё – не годится…

– Идем на запад, к отмелям, – распорядился сероглазый. – Тут довольно близко. Погода нам благоволит, скоро упадет шторм. Ну, что встали? На весла, если не хотите, чтоб волны застигли нас вне мелких спокойных вод, где есть защищенная скалами бухта.

Рыбаки дружно зашумели, вытягивая на палубу тушу острогорбой рыбины. Капитан довольно прищурился: это уже вторая, и третья бьется на крюке, вот-вот добавится к улову. Вполне достаточно пока что. Самое время подозвать наиболее толкового из знакомых с морем, указать ему направление к бухте. И сесть, наконец, без сил, не пытаясь скрыть усталость.

Капитан свалился мешком возле выра, чтобы рассматривать заново его, неущербного. Гадать: как этот прирожденный боец оказался здесь, на ничтожной рабской галере, в унизительной роли надсмотрщика? Изучать пластины могучего хвоста, щурясь и прикидывая, чей в точности знак на гравировке и как далеко от кромки главного бассейна находится данный род…

Выр в сознание не возвращался, хотя вода смыла белесую болезненную сухость с его панциря. Малек тоже старался во всю, часто и аккуратно капал лекарство в щель рта.

– Ты много знаешь про выров, – уважительно сообщил свои наблюдения Малек. – Специально учил? Ты, наверное, мстить им задумал и убил многих гнильцов.

– Глупое дело, – поморщился капитан. – Я всерьез собирался заниматься чем-то подобным давно, лет десять назад… но время шло, я менялся и умнел. Постепенно понял: нет в том избавления от бед. Я хочу много большего, чем слепая месть. Хочу понять, что вообще свело нас и что нас удерживает в нынешнем нелепом состоянии вражды за бесполезное? Зачем вырам власть над сушей? Берег им не мил. Если бы они могли, давно ушли бы. Но не уходят. И не уйдут, вот ведь что страшно. Лютуют, злость вымещают на нас. От безысходности бесятся. Мы сомнем их, Малек. Не теперь, не при нашей жизни, это я тоже понял. Их становится меньше, они вырождаются. Страшно иное. Передохнут выры, но смена власти не изменит нашего положения рабов. Мы тоже вымираем.

– Так чего ты хочешь? – всерьез удивился мальчишка, даже забыл в срок капнуть таггу в пасть выра. – Изменить закон? Стать этим… кландом всего побережья?

Сероглазый рассмеялся, а потом надолго замолчал. Он глядел на море, сияющее и прекрасное. Светлое в более мелких областях и темнеющее провалами настоящей глубины. Взгляд отмечал тень непогоды, тронувшую горизонт.