Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

Марница резко тряхнула головой, по дуге, словно крадучись, подбираясь к крыльцу. Сердито кивнула на отца, не оглядываясь.

– Ты говорила, сюда ни за что и всё такое… Это как?

– Так хозяйкой-то меня не звали, – смутилась женщина, перебирая завязки рукава и звенья широкого браслета. – Опять же, все мы таковы, зарекаемся лихо, а как до дела доходит, так и забываем, что себе и другим обещали. Не шуми, Маря. Ты у нас теперь за двоих за нас бойка сделалась. Иди сюда, я обниму тебя. Я и комнату тебе приготовила, и ужин у нас поспел.

Женщина ворковала домовито и негромко, шаар весело щурился, понимая: против этого средства у дочери нет никакой обороны. Попалась, сейчас безропотно переоденется в подобающее платье и к столу сядет на тот стул, какой укажут. И разговаривать начнет. Не сразу – но начнет.

Шрон осторожно рассмотрел широкий проем дверей, зал за ним. Попробовал лапами доски пола.

– Дом крепкий, выдержит и вашего брата, – заверил шаар. – Двери широкие, двойные. Проходите, ар. Вы начали говорить о новом законе, а я сбил вас, перевёл на свою поспешную женитьбу. Даже и не знаю, по чести: то ли Моньке угодить желал, то ли эта баба и впрямь единственная, от кого яда не жду. Чудно мне, ар, что нет у вас семей в нашем, человеческом, понимании.

– Если разобраться поглубже, – осторожно сообщил выр, подбирая слова очень внимательно, – у нас нет и женщин в вашем понимании. Ведь кто ваши, человечьи, женщины? Они дитя вынашивают, выкармливают и растят. Мужчины же держат дом и защиту ему дают. У нас всё не так было и в самой благополучной древности. Дети из личинки вылуплялись сами, выживали в море слабые и мелкие тоже сами. Или не выживали… Тут наше воспитание ничуть не добрее вашего, брэми. Но когда малёк в ум входит, вот тогда и нужна ему наша, вырья, мать. Искать в нём родство души, на хвост сажать и в ум вводить, чести учить и уважению к семье. Не вижу смысла на вас примерять наши законы и правила. Не для суши они создавались.

– Кланд знает это, – на сей раз во взгляде шаара промелькнула отчетливая злость. – Только ему нравится рушить наши устои. Да, я сам ненамного лучше, уж я-то погулял… Но мы, люди, меж собой разберёмся, кому гулять и как за ту гульбу рассчитываться. Зачем же весь закон переламывать? Вы правы, надо думать о новом. Идёмте, ещё обсудим, чего от меня ждёте, как вам мысли мои подать поудобнее и когда их подготовить. Не от одного меня ведь те мысли и советы захотите получить.

– Конечно, – отозвался Шрон. – Но везде по-разному сложится, брэми. И прежде того, как сомнём кланда, прочее не свершится.

– Вы к нам ненадолго…

– Время наше всё учтено. Через пять дней сбор в столице. Именно в тот срок нам и надо явиться в главный бассейн. Ни днём ранее – ни полуднём позднее.

– Он вас будет подстерегать, – сухо и огорченно выдохнул шаар. – Если бы я прежде мог поверить вам, я бы вмешался… Людей купил, где надо, в столице это порой открывает двери там, где и нет никаких дверей. Идти напролом – плохо, это опасный и нелепый путь сплошных случайностей. Все возможности на его стороне. Если отложить и…

– Я очень хочу того же, – тихо ответил Шрон. – Но брэми, это невозможно. Давайте будем друг с другом честны, вполне и без утайки. Нас, взрослых выров ар-Бахта, всего трое. Если за зиму кланд уничтожит хотя бы одного выра или человека моей семьи, многое переменится. Если он отравит или подкупит ещё с десяток выров иных семей, новый поход в столицу сделается бесполезным. Нас мало, брэми. Так мало, что всякий наш путь, как его ни выстраивай – череда случайностей. Я очень боюсь за Шрома. Он силён и он пойдет первым. Но это знает и кланд. Мы уходим в столицу с последней надеждой на мирные перемены. Если она погибнет вместе с нами, будет война.

– И я как раз тот человек, который начнет её, – сухо и без радости признал шаар. – Начну скоро, хотя иное обещал Ларне. Кланд прислал приказ. Дубраву всю извести под корень, людей уже в зиму сгонять на пристани, оставляя по несколько мужчин на деревню – потому и семьи более не должны существовать. Он готовится к походу на север, ему нужны галеры и тантовые куклы. Но это мои люди, моя земля, – теперь шаар говорил уже с отчётливым холодным бешенством давно наболевшего и не высказываемого вслух. – Я Моньку хочу княгиней видеть, а не последней живой бабой на пепелище.

– Занятно сознавать, что наша возможная гибель будет отмщена людьми, – усмехнулся Шрон. – Но я бы предпочёл иное. Вернёмся к смене законов, брэми. Это хорошая тема для долгой умной беседы, никак не на один вечер. Вы проводите нас до берега озера?