Сергей Волков - Стража последнего рубежа

— Нам, понимаете, на курсах только один раз запись показывали. Сказали — рутинный пример перечаровки.

— И что же ты увидела, позволь узнать? — Чеканин иронически поднял лохматую бровь и посмотрел на Тамару.

— Пятна какие-то. Люди в белых халатах. Контейнер УУ-9. И все.

Полковник рассмеялся.

— Душа моя, раз уж ты прошла «т-теоретическую» подготовку, то должна помнить, что гварда невозможно заснять ни на один носитель. У них принципиально иная энергетическая структура. Да и универсальные уловители девятой модели лет пятнадцать уже как не используются. Тут не тебя, тут преподавателей и методистов, составлявших программу, в бухгалтерию впору отправлять. Обязательно зайду завтра к Богданову.

— Вот-вот, — обрадованно закивала Тамара. — Мы же старались. Кто ж знал, что они… что он…

От пережитого ужаса девушку снова передернуло. Чеканин внимательно посмотрел на нее и задумчиво пробормотал:

— Пожалуй, тут одним чаем не обойдешься.

Открыв сейф, полковник вынул из него початую бутылку коньяка, блюдце с нарезанным лимоном и две хрустальные рюмки.

— КВВК! Из старых запасов. Самое лучшее лекарство от стрессов, нервов, давления и… И от всего остального. Прими-ка, душа моя.

— Да я не пью, — робко прошептала Тамара.

— А я разве предлагаю тебе выпить? — нахмурился полковник, и в голосе его послышался металл. — В настоящий момент, стажер Поливанова, вы получили приказ вышестоящего начальства: принять… э-э-э… принять лекарство. Ваши действия?

— Слушаюсь! — выдавила из себя Тамара, зажмурилась и вылила содержимое рюмки в рот.

— И лимончик! Обязательно лимончик! — Чеканин подал блюдце, подмигнул и тоже выпил.

Вопреки ожиданиям коньяк оказался вовсе не противным. Обжигающая ароматная жидкость согрела Тамару, в голове прояснилось, и она с удивлением поняла, что уже может вспоминать о произошедшем в блоке «А» без содрогания.

— Почти семьдесят лет этим вот, — полковник кивнул на бутылку, — наша служба только и жива. Иначе никак.

— Семьдесят лет? — удивленно переспросила Тамара. — А нам говорили, что управление «Т» в конце шестидесятых годов создано…

— Хе-хе. — Чеканин выключил закипевший чайник, убрал коньяк и уселся за стол. — Управление-то — да, оно в шестьдесят восьмом организовано, при Андропове. А служба, служба наша гвардмейстерская, она, душа моя, с сорок первого года, с «Корнуолла», с «дома Некрасова» отсчет ведет.

— А кто такой Некрасов и при чем тут Корнуолл? Это же в Англии?

Чеканин снова захехекал. Видно было, что он не прочь поговорить. Коньяк ли был тому виной или опытный гвардмейстер хотел успокоить неофита, отвлечь от пережитого — Тамара не очень поняла, да и не пыталась понять. Ей было уютно и покойно на скрипучем кожаном диване, мягкий свет лампы создавал в кабинете приятный полумрак, за портьерами приглушенно шумела вечерняя Москва.

— «Корнуолл» был большим паровым угольщиком, возившим кардиф из Бристоля в Нью-Йорк еще в годы Великой депрессии. — Чеканин достал «Житан», закурил и, выпустив струю голубоватого ароматного дыма, продолжил: — Перед самым началом Второй мировой его подремонтировали, переделали котлы под мазут и выпустили на линию как сухогруз. Капитанил в ту пору на «Корнуолле» старый морской волк Саймон О’Коффин, в Первую мировую командовавший знаменитым английским дестроером «Манчестер», тем самым, что в Ютландском сражении потопил немецкий крейсер «Росток».

Тебе, душа моя, наверное, интересно, зачем это я так подробно рассказываю про этого О’Коффина? Видишь ли, как ни странно, во всей этой истории он едва ли не главный персонаж. Впрочем, не будем отвлекаться. Значит, дело было так: летом сорок первого года некий американец Юджин Стэплтон, банкир и, как это говорится, финансовый воротила, купил в Девоншире дом. Крепкий двухэтажный каменный дом викторианской постройки. У них, душа моя, у воротил, тогда мода такая пошла. Целые замки покупали и перевозили в Штаты — вроде как историческую основу для своей новорожденной цивилизации создавали. Ну, наш Стэплтон на замок замахиваться не стал, да и ни к чему ему замок был. Дом-то этот, девонширский, когда-то его предкам принадлежал. В девятнадцатом веке продал прапрадедушка воротилы родовое гнездо и подался в Америку. За сто лет потомки его разбогатели, и вот теперь частичка «старой доброй Англии» должна была переместиться на новое место, чтобы напоминать отпрыскам Стэплтона об исторических корнях.