Дженни Ниммо - Алый король

Миссис Браун заулыбалась.

— Да, — вздохнула она. — Я так и сделаю. Спасибо вам, мистер Юбим. Мне уже гораздо лучше.

Хорошо, что никто особо и не рассчитывал на Душку как на сторожа. Потому что он преспокойно храпел себе в погребе у кухарки. Никто не вытащил Оливию среди ночи из постели, и Чарли спал необычно долго и спокойно. А вот его дядя переживал тяжелые времена. Очень тяжелые.

Вскоре после того, как его покинула миссис Браун, явились все четыре сестрицы Патона. Он сидел в своей комнате и услышал, как хлопнула входная дверь и тотчас в прихожей невнятно забубнили голоса. Он долго размышлял, стоит ли спуститься и встретиться лицом к лицу с сестрами. В итоге он решил: идти надо. Он должен заставить их выслушать себя. Хотя бы ради Чарли.

Войдя в кухню, Патон обнаружил, что сестры сидят за столом и едят какой-то непонятный суп. На первый взгляд, из осьминога. Они говорили все разом, и никто из них не заметил появления брата. Первым делом Патон выключил свет.

— Ой, не надо! Включи свет! — заверещали сестры.

— Если я включу свет, все ваши плошки с супом разобьются, — резонно возразил Патон.

— Тогда убирайся, — заявила бабушка Бон.

— Нет. — Патон подошел к полке и зажег две свечи.

— Я не вижу, что ем, — пожаловалась Венеция.

— Если хочешь знать мое мнение, то я скажу, что это и к лучшему! Уж очень неаппетитно оно выглядит, — ответил Патон и поставил свечи на кухонный стол.

Все четыре сестры раздраженно фыркнули.

— Я хочу поговорить с вами. — Патон сел на другом конце стола.

— О чем еще? — обеспокоилась бабушка Бон.

— О вашей невестке.

— А что? — Она продолжала хлебать суп.

— Ради всего святого, Гризелда, уж ты-то должна знать, что случилось! Появление этого графа-колдуна не застало вас врасплох. Вы, конечно, одобряете все, что он делает: переворачивает вверх тормашками город, смущает и совращает людей, уводит у Чарли мать…

— Он могущественный, этот граф Харкен, — заявила Венеция и поправила приколотую к черным волосам зеленую шелковую розу.

— Очень могущественный, — согласилась Юстасия и тронула зеленую с финифтью брошь на отвороте.

— Очень. — И Лукреция дернула одну из своих длиннющих серег.

Внимание Патона привлек браслет с зелеными камнями, блеснувший на руке бабушки Бон, когда та поднесла ложку ко рту.

— Вы просто ужасны! Все четыре, — заявил он и поднялся из-за стола.

— Взаимно, — буркнула себе под нос Венеция.

Патон схватил старшую сестру за плечо:

— Гризелда, где твой сын?

— Умер! — Она стряхнула его руку. — Оставь нас в покое.

— Ну уж нет! — заорал Патон. — Все знают, что Лайелл не умер. Но где он? Неужели ты не понимаешь, что твой великий колдун, твой граф заставляет Эми забыть мужа?

— Пока Эми его помнит, она принуждает Лайелла цепляться за этот свет. А вот если она забудет о нем, сначала на день, потом на неделю, потом на месяц, вот тогда он потеряется навсегда и никогда не вернется, — заявила проницательная Юстасия.

— Она сняла кольцо, — с удовольствием вставила Венеция.

— И это только первый шаг, — подхватила Юстасия. — Теперь только мальчишка может оставить его в живых.

— А он даже лица его не помнит, — злорадно улыбнулась Венеция.

— Для всех было бы лучше, если бы о Лайелле Боне забыли. — И Лукреция бросила взгляд на старшую сестру.

Бабушка Бон сидела с каменным лицом.

Патон в ужасе смотрел на них:

— Ушам своим не верю! Граф утащит Эми в прошлое, в будущее или еще бог весть куда. Да-да, мне известно о зеркале Аморет. Неужели вы действительно хотите, чтобы Чарли потерял обоих родителей?

— Мы разочаровались в Чарли, — ровным тоном произнесла бабушка Бон. — Когда-то мы думали, что он порадует нас, примкнув к нам, и с пользой применит свой дар. Но он слишком любит отца. Только теперь я это поняла. Оба они не хотят походить на нас. Им обоим не по душе величественные планы Иезекииля. Оба беспринципны и не подчиняются требованиям разума.

— А вы не думаете, что это чувство собственного достоинства? — тихо спросил Патон.

— Глупости! — ожесточенно отозвалась бабушка Бон. — Плыть против течения — это значит не иметь будущего. Ты и сам мог бы примкнуть к нам, если б захотел стать могущественнее.

— Зачем? Чтобы ломать человеческие жизни? Красть детей? Вы это называете могуществом? — Патон резко повернулся и вышел. Его трясло от омерзения.

Интересно, когда все это кончится? Он мрачно взбирался по лестнице. В этот момент пальцы нащупали в кармане кусок пергамента. Он вспомнил, что этот обрывок может помочь, если найти короля.