Райдо Витич - Знак Бесконечности

–– Не-не-не надо…прошу,…только не так….только…не так, –– Саша уже не выла, а хрипела, придавленная безжалостными руками. От одежды не осталось и клочка.

Перекошенное от ярости лицо герцога нависло над ней, сильная рука зажала ее в стальной хватке, закинув их за спину, вторая грубо шарила по телу, специально причиняя боль и мученье, исторгая истошные крики из горла жертвы. Мужчина чуть приподнялся и грубо раздвинул ей ноги, вдавив их коленями в ложе.

–– Нет!! Не надо!! Нет!!! Пожалуйста!! Прошу тебя…Годфрид, прошу!! Не надо –– не так!! Только не так!!! Мама!!!

Герцог не обращал внимания, кривился от бушующей ненависти и шарил по телу, готовясь вторгнуться внутрь. Саша, обливаясь слезами, тщетно взывала к его разуму и состраданию словами, глазами, молила, обливаясь слезами: только не так, только не так…

–– Не так?...Не переживайте, герцогиня, я возьму вас и по-другому! –– пальцы герцога нашли отверстие и вонзились, намечая путь прохода уже более серьезного оружия. Саша дико закричала, забилась, пытаясь ускользнуть от рук насильника, и лишь увеличила боль внутри, в руках и в ногах, буквально расплющенных мощными ногами герцога. Перед глазами все поплыло, словно в комнату напустили дыма. Ах, как ей хотелось потерять сознание, а потом очнуться уже мертвой и больше не страдать, не ведать грубости, несправедливости и зла, наполнившего ее жизнь до краев.

Мороган замер, тяжело дыша и еще не до конца понимая, отчего пальцы так туго проходят, словно сквозь кожу, словно встречаясь с препятствием…

В его голове мутилось от гнева и желания не столько взять, а убить подлую тварь, изорвать, загрызть. Но в груди что-то екнуло и словно оборвалось от дикого крика девушки, взгляда полного ужаса и мольбы…и преграды, встреченной пальцами. Ярость еще туманила мозг, но уже уходила под натиском явных доказательств –– перед ним не Бритта! Подобное отчаянье и панический ужас не сыграешь и уж тем более не вернешь девственность ни чарами, ни другими средствами.

Мороган резко вынул пальцы и замер, приглядываясь к девушке: жалобное, несчастное лицо, залитое слезами, и не белое –– серое от страха и боли. А глаза… нет, они не проклинали, не укоряли –– просили, уже не надеясь на удачу.

–– Не так, пожалуйста, только не так, –– шептали губы как заклинание.

Герцог качнул головой: этого не может быть! Он уже ошибся раз и все-таки…

Мороган щурился, словно у него образовался тик, и вглядывался в ее искаженное лицо, пытался угадать подвох и понимал –– его нет. Он еще не ослабил хватку, не освободил девушку и тяжело дыша собирал мысли в своей голове. Минута, другая, и вновь занес руку над лоном, желая удостовериться, но на этот раз действовал осторожно, почти нежно. Мизинец с трудом прошел внутрь и был плотно обхвачен –– сомнений не осталось –– перед ним девственица.

В груди Мороган похолодело: вот о чем она молила: не так, только не так.

Герцог зажмурился на секунду и застонал: что ж он сотворил?

Нет, еще ничего, кроме того, что напугал девушку до смерти, лишил ее прелести первой близости, открыв не мир, полный грез и радости, а мир грязи и грубого насилия, боли, стыда и унижения.

–– Почему молчала? –– прошептал в отчаянье. И очень осторожно начал ослаблять хватку, освобождать ее. И чувствовал, как дрожит внутри каждая клеточка то ли от стыда, то ли от неудовлетворенного желания:

–– Я не насильник, –– попытался объяснить и не смог: в горле пересохло, голос охрип. Глаза отчего-то щипало, и он все жмурился, сдерживая чувства, овладевшие им не менее сильные, чем гнев, но более болезненные.

Он убрал руки и отодвинулся, выставив ладонь в знак успокоения –– девушку трясло:

–– Все…все, я не трону тебя. Успокойся.

Кого он уговаривал? Скорей себя. Его разрывали противоречивые чувства: хотелось убить Арвика, ведьму, устроившую подобное испытание и ему, и этой невинной жертве, и в тоже время хотелось остаться и прижать дрожащее тело к себе, завершить начатое, но бережно, нежно, даря ощущения свободы и радости, а не боли и стыда, и пить поцелуй, и наслаждаться стонами блаженства, а не криками ужаса.

–– Почему ты молчала?...

И смолк, резко сев и повернувшись к ней спиной: кого он винит? Перепуганную его похотью и грубостью малышку?

Что она думает о нем? Самое плохое. Старый, слепой болван!

Он покосился на девушку –– та пыталась сесть и закутаться в простынь и не могла остановить поток слез и истерических всхлипов, дрожащие руки не слушались и не могли обернуть тело, скрыть наготу. И Мороган, к своему стыду, заметил красные пятна, оставшиеся от его грубых ласк на ее нежной коже. Худенькая, тонкая, как веточка, но с высокой, манящей формой, грудью, покатыми плечами…