Олег Рипун - У каждого своя правда

Мои плохие деяния закончились в пасмурный летний вечер. Тот день стал для меня переломным. С того дня я стал послушником Дома Добра. И я премного благодарен Алацее за то, что она направила меня на путь истинный. Именно устами Алацеи, ни разу не упомянувшими Антония и его веру, были произнесены слова, направившие меня на правильную жизнь. Жизнь с верой в сердце. Жизнь с моим богом, святым Антонием. Именно благодаря деяниям Алацеи я изменился.

Воспоминания… Мои последние беспокойные часы жизни… Приближалась ночь. Я бродил по улицам Эрита в поиске поживы. Не то что я совсем уж изголодался, но знаете, за одиннадцать лет воровства, я свыкся с той мыслью, что как бы тебе ни было сейчас хорошо, всегда думай о будущем. Благодаря этому принципу у меня всегда была еда и кров над головой. Я всегда жил будущим днем, и это мне помогало выжить.

Я проходил между двумя старыми, но ухоженными домами. В доме с права от меня одно окно оказалось открытым. Свет не горел, и я решил залезть в этот дом, дабы чем-нибудь «поживиться». И вот я уже очутился в комнате. Эта была спальня. Спальня, как в последствии я узнал, Алацеи. Я прошелся по комнате, выбрал кое-какие ценные вещи: статуэтку, медальончик, настольные часы. Я взял и еще что-то, точно не помню, и уже собрался уходить. Но в комнате внезапно зажегся свет, и я увидел стоящую на пороге женщину. Она внимательно смотрела на меня. Я на нее. На миг у меня возникла мысль убить ее. Но тут же исчезла. Я не мог понять, что тогда произошло со мной. Я стоял, потупив взор. Ждал приговора.

Молчание затягивалось. Я уж было собрался что-то сказать, как женщина спокойным тихим голосом произнесла:

– Я пойду накрывать на стол. Ванная – две комнаты левее от этой. Свою одежду можешь оставить там, я ее выстираю. А пока оденешь что-нибудь поновее, я тебе принесу.

Я не знал, что в этот момент сделать. Первый раз в жизни я так сильно растерялся. В итоге, неуклюже положив на кровать взятые вещи, я все-таки пошел в ванную.

Я купался долго и со вкусом. Еще бы! Никогда еще я не мылся в ванной, где все светилось от блеска и чистоты. Именно чистота вокруг мне доставляла большее удовольствие, чем само купание. Именно чистоты не было у меня, и ее мне не хватало. Я наслаждался.

Спустя некоторое время в дверь постучались, и хозяйка дома сказала, что оставляет возле порога кое-какие вещи. Я поблагодарил ее. И благодарил ее на протяжении всего ужина. Я рассказал ей о себе. Она слушала меня, слушала как заботливая мать извинения провинившегося, но горячо любимого и единственного ребенка. В эти самые счастливые для меня минуты, минуты покаяния, я познал родительскую теплоту и ласку. Этого мне не хватало всю жизнь – настоящей родительской опеки. Я возвратился в детство, стал тем маленьким мальчиком пяти лет от роду. И был просто счастлив…

На следующий день ближе к вечеру я снова пришел в дом Алацеи. Но уже полностью распрощавшимся со своим прошлым. Еще днем я приходил в Дом Добра и покаялся во всех своих прегрешениях. Здесь я был еще более откровенен, чем в разговоре с Алацеей. Я каялся святому Антонию, я излил на него всю свою боль и горечь. И он принял меня. Простил и принял. Я стал служить в Доме Добра. И уже в одежде послушника с подарками для Алацеи, хозяйки дома, что меня накормила и изменила. Я пришел…

…С тех пор как я познакомился с Алацеей, прошло несколько лет. Я, не прекращая ни на минуту, служил верой и правдой святому Антонию. И этим я смог заслужить одобрение самого бога Добра. Он вознаградил меня за мои самопожертвования, за мою любовь к нему, за свет, который я от его имени несу в человечество. Немного ранее умерла старушка Алацея, которая в последние годы своей жизни обрела смысл существования. То есть меня, меня как своего родного сына. Во времена смуты и вспышек войны Алацея потеряла всех своих близких: мужа и двоих сыновей. И жила в одиночестве до тех пор, пока я не залез в ее дом. Тогда, стоя на пороге, она не испугалась меня. Нет. Видно, ей сам святой Антоний шепнул, что надо сделать. И я верю, что так и было. Алацеи необходимо было кому-либо подарить свою заботу, а мне очень не хватало родительской ласки, хотя я никому бы в этом не сознался, даже самому себе. Материнские и сыновьи чувства взыграли главную роль, и одержали победу над всем остальным. Именно с этого момента моей жизни я узнал, что есть любовь настоящих родителей. И я не долго думал, как отблагодарить за этот дар Судьбу. Я познал Добро, и я хотел дарить это благо всем и каждому. Святой Антоний принял меня. И теперь, спустя годы, он меня вознаградил за верную службу. Я стал управляющим одного маленького Дома Добра на окраине Эрита. Для меня это была высшая награда, которую мог придумать только Антоний…