Скотт Вестерфельд - Инферно. Последние дни

— Нет, это замечательно. В точности то, чего я хотела. — Ее пальцы рассеянно поглаживали клавиши. — Но… ммм… он, типа… большой.

— Ну да, — сказал Захлер. — Мы так и называем его — большой рифф. Довольно глупо, правда?

— Не сомневаюсь. Но… ммм… позвольте задать вам один вопрос. Как давно вы играете вместе?

Захлер посмотрел на меня.

— Шесть лет, — ответил я.

С тех пор, как нам было по одиннадцать, и играли мы на одолженных в школе гитарах с нейлоновыми струнами, усиливая их звучание с помощью микрофонов машины караоке старшей сестры Захлера.

Перл нахмурилась.

— И все это время вы играли только вдвоем?

— Ну да… — признался я.

Захлер посмотрел на меня, типа, смущенно. Может, подумал: «Не рассказывай ей о машине караоке».

— Тогда неудивительно, — заявила она.

— Неудивительно что? — спросил я.

— Что больше не остается места.

— Для чего?

Перл сдвинула очки к переносице.

— Там есть все. Типа пиццы с сыром, грибами, пепперони, перцем чили, колбасой, «эм-энд-эмс» и кусочками бекона. Что, предполагается, должна делать я? Добавить гуакамоле? [12] Гуакамоле — соус мексиканской кухни, состоящий из авокадо и томатов со специями.

Захлер состроил гримасу.

— Предполагается, что ты ее впитаешь.

— Нет. Она слишком большая и сырая… — Она негромко свистнула сквозь стиснутые зубы, медленно кивая. — Вы, ребята, сумели сделать целую группу из двух гитар, что говорит о вашей незаурядности. Но если вы собираетесь иметь настоящую группу — типа, чтобы в ней было больше двух людей, — нужно играть… ну, не так круто. Мы должны проделать в большом риффе кое-какие дыры.

Прищурившись, Захлер посмотрел на меня, и я понял, что если решу прямо сейчас покончить со всем этим, он уйдет вместе со мной. И я почти так и сделал, потому что большой рифф — это святое, это часть нашей дружбы, а Перл говорила о том, чтобы выдернуть из него что-то, освободив место для ее могучей электроники.

Я сердито уставился на все эти мигающие огоньки, задаваясь вопросом, как можно втиснуть то, на что способно оборудование Перл, в другую музыку и при этом не задавить ее.

— Плюс это на самом деле не песня, — добавила она. — Больше похоже на гитарное соло, не ведущее никуда.

— Ничего себе… — прошептал я. — Похоже на что?

— На гитарное соло, не ведущее никуда, — повторил Захлер, кивая головой.

Я уставился на него.

— Я имею в виду, вы же хотите делать песни, — продолжала Перл. — Со стихами, припевом и всем таким прочим? Вам не кажется, что большой рифф можно использовать как Б-секцию?

— Глупая идея, — сказал Захлер и почесал голову. — Что еще за Б-секция?

Новая девушка оказалась сильна. Типа, хот. [14] Хот — применительно к джазу: отличающийся высокой экспрессивностью, эмоциональной возбужденностью; сродни выражению «круто».

Для нее разобрать мелодию на части — пара пустяков. Не то что Мос, который всегда ходит вокруг да около, так что и не понять. Перл могла просто напеть, что она имеет в виду, пальцами рисуя маленькие узоры, словно одновременно видела в воздухе ноты. Я внимательно следил за ней. Хотелось бы и мне уметь так.

Она была из тех девушек, которые в очках выглядят лучше — умной и все такое прочее.

То, как она разобрала большой рифф, было фудивительно. Как я и предполагал, моей части она не коснулась. Моя часть — основа, фундамент риффа. Но Мос играл как бы наобум, впихивал в свою часть все подряд, типа, как она говорила о пицце. Вы знаете, как в школах ставят стойку с мороженым, где каждый сам себе делает мороженое? Я всегда накладывал сверху столько десерта, что мороженого не было видно, и в результате становилось, типа, противно. Дайте Мосу достаточно места, чтобы было где развернуться, и его игра станет один к одному мое мороженое.

Не поймите меня неправильно. Москит гений, в смысле, играет лучше меня, и в его зигзагах в большом риффе есть просто очень глупые места. Однако понадобилась Перл, чтобы выделить его лучшие нити и сплести их так, чтобы они обрели смысл.

Она объяснила, что Б-секция — это совершенно особая часть песни, типа, когда происходит переход на другой рифф, или темп снижается, или меняется тональность. Мы с Мосом мало уделяли внимания таким вещам, потому что я счастлив целый день играть одни и те же четыре аккорда, а он счастлив виться вокруг них.

Однако, если задуматься, у большинства песен есть Б-секция, а мы, типа, не замечали, что у наших почти никогда ее нет. Поэтому мораль этой истории такова: не стоит на протяжении шести лет играть в группе, состоящей всего из двух человек. Типа, от этого теряешь перспективу.