Виктор Федоров - Меч и щит

Его ребята, двадцать оболтусов в давно не чищенных лориках и галеях [23] Галея (ром.) — кожаный шлем. , в подтверждение его слов взяли копья на изготовку.

— И ты тоже слазь, — добавил центурион, обращаясь к Мечиславу. — Посидишь с ним в кустодии, пока мы оформляем акт об изъятии. Уж больно ты шустрый с виду, чтоб оставлять тебя без присмотра. — И выразительно положил руку на рукоять своего гладиуса.

— Вы еще пожалеете о своем самоуправстве, — сделал я последнюю попытку договориться миром, прибегнув к тому, к чему смерть как не хотелось прибегать — ссылке на мои связи в высших сферах. Но для очистки совести сослался я не на свое звание принца Антии (которого я, впрочем, недавно лишился, но здесь, в глухой провинции, об этом могли еще не знать, не Рома все-таки…), а на совсем недавнее знакомство.

— Меня приглашала в вашу страну сама принцесса Лупа, и, думаю, она будет очень недовольна, когда узнает, как вы обошлись с ее гостем.

При этих словах Мечислав даже за рукав меня дергать не стал, а лишь тихо застонал и закатил глаза. Мне не потребовалось спрашивать, какую еще глупость я сказал, поскольку центурион и так с готовностью объяснил:

— Эге, да у вас, я вижу, целый букет преступлений. Незаконный въезд в страну, попытка утаить от императора принадлежащую ему собственность, бродяжничество, незаконное ношение оружия, святотатственное убийство оленя Дианы и, наконец, Участие в Заговоре с Целью Свержения Нашего Любимого Императора. А ну живо спешиться и сдать оружие, и без шуток, а то… — И он театральным движением обнажил гладиус.

Я быстро взглянул на Мечислава и скосил глаза на землю. Тот слегка кивнул, и мы стали одинаково неуклюже слезать с коней, держась за луки седла и опуская на землю сперва одну ногу, затем другую, как это делают ромеи, которые и стремена-то освоили лишь недавно, после нашествия харь.

Став на землю обеими ногами, я отпустил луки и стремительно обернулся, выхватывая из ножен меч и с ходу отбивая им копье, брошенное каким-то проворным лимитанеем. Впрочем, кто именно покусился на мою жизнь, стало ясно сразу, потому что центурион тут же врезал излишне инициативному вояке по зубам и проревел на всю округу:

— Не бросать! Вы ж, ублюдки косорукие, запросто можете ранить арсингуя! А за порчу императорской собственности штраф в пятьдесят тысяч денариев и смертная казнь с конфискацией! Живыми их брать, живыми! Они должны дать показания о злодейских замыслах этой usuratrix [24] Usuratrix (ром.) — узурпаторша. .

Тут ромеи сочли переговоры законченными и кинулись на нас всей толпой, отталкивая друг друга. Каждый спешил делом доказать свою преданность императору, и больше всех — центурион. Он-то и добрался до нас первым.

Правда, на том его карьера и закончилась: старый осел попытался осуществить конфискацию Уголька и даже изловчился схватить его за повод. Эта ошибка оказалась последней в его жизни, как и у многих до него.

Тяжелое копыто угодило центуриону между ног, отшвырнув на подбегавших лимитанеев, а его предсмертный рев на мгновение парализовал всех. Всех, кроме нас. Мы воспользовались этим замешательством наилучшим образом.

Врезавшись в толпу (ибо строем это назвать было нельзя, даже при большом желании), мы принялись, по меткому выражению северных саг, «рубить на обе стороны», благо вооружены ромеи были куда хуже, чем вратники, и мечи наши рассекали пилумы и гладии вместе с владельцами…

Их и было-то десятка два, не больше, и, вытаскивая Кром из очередного падающего трупа, я вдруг заметил, что вокруг меня уже не осталось никого, подающего признаки жизни. Мечислав тем временем заносил палицу над головой последнего противника, и я, решив, что помощь ему не нужна, огляделся. Вовремя! В дверях примыкавшей к кустодии казармы появился в дым пьяный лимитаней, оперся на свой пилум. Но, увидев, что творится в окрестностях, он мигом протрезвел и бросился вперед, вознамерившись напасть на моего брата с тыла. Правда, пущенный мной кинжал Альдоны охладил его разгоряченный мозг, вонзившись по рукоять между ухом и глазом.

Подойдя к телу, чтобы забрать кинжал, я заметил, что этот лимитаней был вроде как покрепче остальных. Не иначе — проштрафился в императорской гвардии, вот и попал сюда, сообразил я.

Мечислав, тем временем разделавшийся со своим противником, огляделся в поисках новых врагов и с нескрываемым разочарованием протянул:

— И это все? А я только-только разошелся…