Тим Доннел - Подземелья Редборна

— Теперь тебе осталось поужинать у «Старого Лиса», и можно будет наведаться к другой вдовушке с сундуком, а?

— Хорошо, что напомнил! Чуть не забыл, а я ведь ей обещал! Пойдем, провожу тебя до харчевни, по дороге расскажу про этого Ферндина, а потом к ней! Ведь жареный гусь это тебе не шутка! Да и сама она… м-м-м… — Бёрри замотал головой, зажмурился и выразительно причмокнул.

Тут уже и мастер Кларс засмеялся и ткнул его в живот могучим кулаком:

— Ну ладно, раз уж обещал, то иди! А завтра приходишь к нам, и мы тебя отсюда не выпустим, пока не пропоешь все, что знаешь. Особенно про короля Грегора! Ладно, идите, вон уже почти стемнело. Эй, Арнольф, бери факел и проводи этих господ! Живо, постреленок!

Мальчишка с зажженным факелом, Конан и Бёрри вышли за ворота, а мастер Кларс еще долго смотрел им вслед, то хмурясь от невеселых дум, то вдруг чему-то улыбаясь. Потом вернулся в кузницу, и к стуку молотков присоединился его властный рокочущий голос.

Праздник Изобилия Митры исстари был для жителей Мэноры и всего герцогства Бергхеймского самым радостным событием года. Земледельцы собирали урожай, пастухи подсчитывали подросший приплод, и все они возносили моления Митре о даровании благ на будущий год.

Браки, заключенные сразу после праздника, считались самыми крепкими и счастливыми. Поэтому еще много дней после совершения всех обрядов и церемоний, посвященных Пресветлому Митре, город и вся провинция праздновали бесчисленные бракосочетания. Но в этом году, несмотря на обычное оживление, царившее в Мэноре накануне праздника, все же чувствовалось какое-то напряжение, смутная тревога, ожидание несчастья. Город по-прежнему жил, торговал, улицы полнились народом, но не слышно было ни громких голосов, ни смеха. Сидя в харчевнях, горожане о чем-то тихо переговаривались, сокрушенно качая головами, а в разговорах только и слышалось упование на справедливость Всеблагого Митры, который не допустит такой напасти.

Ферндин — вот было имя, растревожившее весь город, имя этой напасти, которой, как чумы, боялись все жители. Герцог, их мудрый молодой герцог Оргельд, который преобразил все герцогство за такое еще недолгое время своего правления, вдруг стал послушной игрушкой в руках безродного проходимца! Куда подевались его спокойствие и рассудительность в делах правления, где теперь его мудрые приговоры в делах суда! Нескончаемые пиры, охоты, бешеный разгул — и все дела в забросе, а если что и приходится решать, то герцог сначала спрашивает совета у своего незаменимого Ферндина, а потом повторяет его слова как результат собственной мудрости.

И вот теперь Ферндин собирается участвовать в Большом Турнире! Когда эта новость облетела город, он стал похож на растревоженный муравейник. Ведь Турнир, вернее, победа на Турнире, посвященном Всемогущему Митре, — единственная возможность для низкорожденного обрести титул, который в ином случае передавался только по наследству. В Турнире могли принимать участие воины любого звания — графы, бароны, а также простолюдины. И тот, кто становился единственным победителем, считался избранником Митры. Если в жилах победителя текла благородная кровь, герцогская награда придавала больший вес его титулу и преумножала его богатства. Если же Митра даровал победу простолюдину — тот сразу же становился благородным рыцарем, а титул и богатство, которые он при сем получал, делали его влиятельным человеком.

Этого и добивался Ферндин. Без титула и поместий он был подобен легкой щепке, пляшущей на гребне волны. В любой момент герцогский каприз или происки придворных могли вышвырнуть его прочь из дворца, а вот если бы у него был титул… О, тогда он мог бы побороться с любыми недоброжелателями! Закрепить то, чего уже добился, и стать главным советником герцога по государственным делам, заняв то место, которое занимал когда-то барон Дисс из Редборна. А дальше…

Дальше — он стал бы истинным правителем Бергхейма, вертя герцогом, как красивая любовница вертит старым сластолюбцем…

Это видели и чувствовали все — и приближенные герцога, и простой народ. Праздник Митры приближался, как громадная грозовая туча, и было неизвестно, пройдет ли гроза стороной или спалит своими молниями весь город.

Такую удручающую картину нарисовал перед Конаном красноречивый Бёрри, когда они вечером возвращались в харчевню старого Лиса. И Конан, в глаза не видевший ни молодого герцога, ни коварного Ферндина, уже вполне отчетливо представлял своего будущего противника. Рассказав все это, Бёрри на мгновение остановился и спросил: