Тим Доннел - Конан и лик Зверя

Но было одно, что объединяло эту разношерстную толпу — оружие. Обычное, излюбленное оружие мунган — кривая сабля, но нередко можно было увидеть прямые мечи, обычные для закатных стран, и боевые секиры самых разнообразных форм. В дополнение к этому каждый разбойник в соответствии со своим вкусом имел нож, реже кинжал, обычный или метательный, стилет, тесак, топор — всего и не перечесть. И редко какой солдат регулярной армии владел с таким искусством своим оружием, как мунгане своим излюбленным, порой весьма экзотическим. Что до сабли или меча, то ими учились владеть еще с младенческих лет. Мунганские стрелки из лука смеялись над знаменитыми хоарезмскими лучниками и называли их недоучками.

Да, эта армия была сильна, но было у нее и слабое место: отсутствие дисциплины и неумение сражаться в строю. В чистом поле мунгане не выдерживали навязанного правильного боя и обращались в бегство, даже если силы сторон бывали равны. Понятно, что степные волки предпочитали дерзкие лихие налеты и нападения из засад.

Так было, пока не пришел Конан.

Радхар изо всех сил пытался поддерживать разговор с киммерийцем, хотя давалось это нелегко. Мысли шпиона, обычно четкие, острые, как лезвие его сабли, сейчас лениво ворочались у него в голове, возникая без всякой связи, и исчезая прежде, чем он успевал их додумать.

А Конан, был очень рад, что встретил человека, способного пить с ним наравне и говорил, говорил, говорил… Много спрашивал, и Радхар каждый раз с мучительным усилием взвешивал свой ответ, прежде чем открыть рот. К счастью для шпиона, Конан не всегда внимательно его слушал.

Киммериец скинул с себя тунику, попорченную клинком Радхара, и сидел напротив своего собеседника, обнаженный по пояс, огромный, подобно легендарным великанам. Тело его, несмотря на чудовищную величину мышц, тем не менее не производило впечатление бесформенной туши, как это часто бывает у крупных людей. Наоборот, каждый мускул был словно высечен резцом искуснейшего мастера, а в совокупности они являли собой великолепный тип могучего тела, изящного, несмотря на свои размеры.

Впечатление неповоротливости, впрочем, сразу исчезало, стоило только варвару начать двигаться. Пластика движений у киммерийца была такова, что ей могли позавидовать лучшие танцовщицы Аграпура, а скорости и реакции — сам

Радхар, лучший клинок Турана. Он и завидовал. И восхищался. И жалел, что ему придется убить киммерийца.

План Радхара сработал безотказно. Серый предусмотрел все. Его репутация позволила ему с триумфом въехать в лагерь Конана.

Эпизод с Арапшей еще более укрепил позицию. Поединок с варваром поднял его авторитет почти вровень с авторитетом самого Конана. Сегодняшняя разгульная ночь давала ему возможность послать гонца к отборным трем тысячам туранских всадников, скрывавшимся неподалеку от лагеря, тихо прикончить Конана и начать резню перепившихся мунган, лишенных своего вожака.

Его людям был дан приказ воздерживаться и не позволять себе лишнего…

Единственное, чего не мог учесть Радхар, так это размеров разгула.

«Ничего,— думал он, чувствуя, что свинцовая голова предательски клонится на грудь, а глаза безудержно слипаются.— Не удалось сегодня, получится завтра. Завтра,— засыпая, думал шпион.— Завтра… ни капли. Ни глотка.»

Назавтра гулянье продолжилось.

Был день смены дозорных. Часть разбойников, позволивших себе с утра лишь по две кружки браги сели на коней и исчезли в лесу. А к обеду вернулись те, которых они сменили и, страдая от жажды, потребовали свою долю хмельного. Первую чашу подняли за возвращение, вторую за знакомство… и так пошло поехало…

Остаток дня Радхар еще как-то держался, а когда стемнело, он, случайно оторвав затуманенный взгляд от костра, увидел на небе две луны и подумал, что перстень-талисман, не стоит потраченных на него денег. Это была последняя его мысль, после чего в памяти наступил полный провал.

Наутро Конану вздумалось допытывать у Радхара, какие у него планы на будущее. Планы? У Радхара было придумано множество планов, один другого лучше, специально для этого разговора. Но сейчас он бессмысленно смотрел на киммерийца непонимающими глазами и никак не мог взять в толк, чего от него добиваются. Наконец он разжал губы:

— Дайте… воды!

Конан с сожалением посмотрел на знаменитого вожака неуловимой бандитской шайки и, с легким презрением поведя могучими плечами, подтолкнул к Серому кувшин.