Морис Делез - Слуги паука 3. Время полной луны

Конан, вспомнив вдруг о Тефилусе, обернулся к нему.

Трижды Дознаватель пытался посмотреть в глаза молодому варвару и трижды отводил взгляд. Киммериец остановился в двух шагах от него и долго молчал.

— Я знаю,— наконец заговорил он,— ты любишь свою дочь и ненавидишь меня, но сейчас сделал неправильный выбор. Твоя ненависть убила любовь.

Больше он ничего не сказал, просто развернулся и пошел к дому, от которого навстречу ему бежала растрепанная женщина.

— Конан! Конан!— закричала она, ломая руки в страшном предчувствии, и остановилась, глядя на варвара глазами побитой собаки.— Где моя девочка?!

Аниэла схватила киммерийца за руку, с тревогой и надеждой заглянула в его глаза, хотя сознание того, что надеяться уже не на что, сжимало ей грудь, холодком подступая к сердцу.

— Прости, госпожа,— Конан опустил голову, не желая пускаться в объяснения,— мне нужно идти. Спроси своего мужа.

Он отстранился и, стараясь не смотреть в помертвевшее лицо бедной женщины, пошел прочь. Он шел так быстро, что Мэгил смог нагнать его лишь у самых ворот усадьбы.

— Ты думаешь, все потеряно?

— Потеряно?!— Конан остановился и посмотрел на приятеля.— Кром! Ну, нет! Мне доверили жизнь женщины, которую я любил, а я не смог защитить ее! Понимаешь?! — Он схватил бывшего жреца за грудки и тряхнул, как будто именно он был повинен в случившемся.— Теперь они скормят ее своему пауку, чтобы тот смог ожить и пожрать остальных!

— Эй! Эй! Конан! — замахал руками Мэгил, неуклюже пытаясь вырваться.— Меня-то за что?!

Киммериец разжал руки:

— Прости.

— Да ничего.— Мэгил поправил одежду.— Что собираешься делать?

Конан глубоко вздохнул, посмотрел в голубое безоблачное небо, шумно выдохнул и задумался. — Не знаю.— Он покачал головой.— Многое зависит от того, куда они направятся. Мои люди следят за всеми воротами. Вскоре мы узнаем, в какую сторону они поехали, но все может оказаться напрасным, если их цель не Йезуд.

— На этот счет не беспокойся— Фан следит за ними и вернется, как только наверняка будет знать, где они,— попытался успокоить друга Мэгил, но Конан лишь покачал головой.

— Ты чего?— не понял жрец.

— Чудно все сложилось.— Киммериец задумчиво пожевал губу.— Фан только что спас меня, и теперь судьба Мелии зависит от человека, едва не погубившего нас обоих совсем недавно.

Жрец пожал плечами:

— Считай, что он решил искупить свою вину, и это лучшее из того, что могло с ним произойти.

— Ты знаешь, когда он вернется?— вновь заговорил о главном Конан.

Мэгил пожал плечами:

— Я же тебе сказал: когда все узнает.

— Значит, ждать?— вопросительно посмотрел на друга северянин.

— Ждать,— согласно кивнул тот, не видя иного выхода.

— Ну, нет.— Конан упрямо стиснул зубы.— Ты оставайся здесь, а я терять времени не намерен.

— Ты куда?— забеспокоился жрец.

Но киммериец, ничего не говоря, развернулся и энергично зашагал по улице, а вопрос Мэгила так и остался без ответа.

Через сотню шагов Конан побежал. Он просто не мог идти спокойно. Давно знакомые, роскошные и не очень, особняки и дома, боками теснившиеся друг к другу, словно во сне, наплывали и уносились прочь, люди шарахались в стороны, не желая быть втоптанными в душную пыль,— он не замечал ничего. Не останавливаясь, взбежал он по выщербленным ступеням.

Лишь возле дверей храма он остановился и, отдышавшись, спокойно вошел внутрь.

По правде говоря, он и сам не знал, на что рассчитывал, идя сюда. Скорее всего, просто не мог усидеть на месте. Его ярость требовала выхода, и он молил Крома лишь об одном: чтобы его вновь, как и при первом посещении, окружило кольцо защитников проклятого бога-паука. Сейчас, он был уверен в этом, с жизнью расстались бы не двое…

Внутри царили тишина и приятная после изнуряющей жары прохлада. Несмотря на то, что давно перевалило за полдень, храм был пуст. Киммериец помнил, в каком месте в прошлый раз появился жрец, и сразу направился туда, но не успел зайти за колонну, как навстречу ему вышел служитель. На этот раз даже не пришлось бросать монету в чашу для пожертвований.

— Затх рад каждому.— Направляясь к вошедшему, он в приветственном жесте воздел руки и добавил:— Прости, если ошибаюсь, но не видел тебя здесь прежде.

Слова были прежними или почти прежними, но человек иным. На сей раз это оказался высокий, худой, седой как лунь, хотя и не старый еще мужчина. Ничего не выражающим взглядом киммериец посмотрел на него. Лицо его словно окаменело, и два долгих удара сердца он размышлял, что делать дальше: то ли давить всех, кто будет попадаться ему навстречу, то ли попытаться извлечь какую-то пользу из этого дурацкого визита.