Грегори Арчер - Конан и пророк Тьмы

Отыскать в бесконечности инобытия порванную паутинку, связывающую когда-то палача и жертву, нащупать ее среди мириад разнородных сущностей — работа, сравнимая разве с поисками иголки в горах сена. Ай-Берек никого не известил о своих сомнениях, даже намеком не дал понять: то, за что он взялся, имеет лишь призрачные шансы на успех. Так пусть уж лучше они верят в этот успех, все равно ничего другого не остается. Ничего другого просто не придумать.

Ай-Берек, конечно, не был одним из всесильных магов подлунного мира, из тех, кто умеет подчинять себе астральные сущности, но достигнутая старым чародеем полная концентрация умений и способностей на заданной цели, освобождение от препятствующих поиску инородных примесей сознания вели его правильной дорогой. Он уже начинал улавливать в окружающем Универсуме присутствие необходимой ему материи. Из мерцаний и проявлений, из теней и полутонов он складывал, как мозаику, картину Ушедшего, в которой должен отыскать утерянный кончик нити. Реальное время осталось в реальном мире, и невозможно было сказать, сколько утекло мгновений, дней или лет, когда Ай-Берек завладел наконец тончайшей желтой паутинкой, восстановил утраченную магическую связь с человеком по имени Конан и направил к нему истечения астрала, впитываемые его, Ай-Берека, мозгом. Не поздно ли уже? Жив ли человек, у которого должны открыться Вторые Глаза?..

Конан не двигался, не покидал пятачок открывшейся обожженной земли. Двигаться было не к чему: противник направлялся в его сторону и, судя по всему, торопился.

Киммериец увидел, как на поле черноты вздулся огромный, раза в два выше человеческого роста, пузырь, напоминающий нарыв, гнойный прыщ, отвратительный фурункул на больном теле. Неторопливо покачиваясь из стороны в сторону, пузырь медленно двинулся к киммерийцу. Конан приготовился. И тут словно игла вошла в его затылок, проткнула мозг насквозь и вышла, раздвоясь, из глаз. От неожиданной боли он вскрикнул, сжал веки, вскинул руку к лицу.

Триединое нечто, раньше звавшееся Амином, скользило к своей жертве все быстрее, и с каждым мигом, пока сокращалось расстояние между ними, все сильнее и ярче разгоралась его ярость. Подаренным ему новыми повелителями зрением оно видело едва заметную черточку голубого огня на фоне абсолютного мрака. Глупый человечишко, как посмел ты проникнуть во владения его, Триединого Амина, хозяев? Впрочем, хорошо, что ты здесь, безмозглый червячок, мы еще не поквитались с тобой. Так что не огорчайся и не суетись: скоро все будет кончено.

Боль отпустила так же неожиданно, как и пришла. Конан открыл глаза и, снимая напряжение, разразился самой отборной бранью в адрес мерзкого колдуна и ему подобных, в адрес этого опостылевшего города, всяческой дьявольщины и попустительствующих ей богов. Разрядившись, вернув спокойствие, киммериец вгляделся в окружающее новыми (или как их обозвал колдун?), Вторыми Глазами.

Преображенный магическим зрением мир озарялся свечением всех предметов, в него входящих, что с непривычки резало глаза.

Заполонившая город, напоминающая смолу смрадная жижа излучала изжелта-красное, с бурым отливом на излете свечение и не походила на себя прежнюю. Создавалось ощущение, будто это не что иное, как толстая кожа некоего непредставимо огромного существа — испещренная морщинами, покрытая невысокими волосками, произрастающими каждый из своей впадинки, с разбросанными там и сям родимыми пятнами, с проступающими венами, иногда идущая складками. Она ритмично вздымалась-опускалась, словно под ней работали исполинские легкие. Место, где находился Конан и где жижа разошлась под воздействием Шлема, теперь выглядело как слоистый разрез кожного покрова: обвисали лоскутки, торчали, мерно покачиваясь, трубчатые отростки, из которых редкими каплями сочилась багряная жидкость.

Конан посмотрел себе под ноги, на тот единственный клочок земли на территории исчезнувшего города, который не скрыла жижа-кожа… и его замутило. Киммериец поспешно поднял взгляд. Да, трудно приходится человеку, впервые столкнувшимся с подобными штучками. Требуется время, чтоб свыкнуться и не свихнуться. Правда, у него времени почти не осталось.

А увидел северянин под собой бешено вертящуюся воронку, уходящую в неизмеримую глубину. Он стоял над ней, отделенный хрустально-прозрачным твердым слоем чего-то, а под ним вращались, образовывая стенки воронки, дома, дворцы, минареты, деревья, лица, тела. И из глубины этого водоворота наверх поднималась жижа-кожа, и не было ей конца и края, и готова она была поглотить землю, погасить солнце и звезды, утопить в своей беспроглядной черноте весь мир. Зрелище притягивало, завораживало, голова шла кругом…