Грегори Арчер - Конан и пророк Тьмы

И они знали, что могут не успеть. И все же неслись со всех ног. Смерть обтекала их с флангов, волнами бросалась наперерез, отвратительными языками сползала с крыш домов, под которыми пробегали люди, стремясь обнять их, приласкать, поцеловать, уложить на свое липкое любовное смертное ложе, утопить и навеки погрузить в беспросветный сон… Черная пакость не тронет Орландара, на голове которого красуется Шлем, но остальные наверняка окажутся погребенными под смертным одеялом желеподобного вещества… И люди бежали вперед, к городской стене, что возвышалась перед ними. Совсем близко, вот видна уже узкая деревянная лестница, по которой на ее гребень поднималась стража, видны даже выщербинки на ступенях.

Одного за другим Орландар оставлял Древних прикрывать их отход — не чувствуя жалости, как не чувствовали жалости к людям сами Древние. И воины Прошлого вступали в неравную схватку с черной силой, рубили черную массу секирами, отталкивали щитами… И черная дрянь ненадолго задерживалась — чтобы пожрать новое лакомство; для нее не было разницы, кто попадает в ее объятия — человек, Древний, животное, дерево или постройка; но заминка давала людям несколько мгновений. До лестницы всего лишь двадцать шагов, пятнадцать…

Последний Древний остался позади, чтобы вступить в единоборство с выползком из Мира Демонов, когда беглецы наконец достигли лестницы и начали подъем. Бесконечный подъем по бесконечным ступеням. Конан, пыхтя под тяжестью Фагнира, клял себя, что позволил так долго и нудно рассусоливать в «Бронзовом шлеме» — поговорить-то можно было и на верху стены… ну да что теперь жалеть. Вперед, вперед, вперед!

Черный студень деловито крался за ним по ступеням — по вертикальной поверхности он еще не научился взбираться, силенок не хватало. Ничего, еще немного, и он доберется до непокорных людишек и докажет преимущества Тьмы перед жалким Светом.

Люди добрались до гребня стены. Киммериец не очень бережно сбросил Фагнира с плеча. Колдун, Магистр и Минолия уселись прямо на камни, тяжело дыша. Амазонка…

— Быстрее, что ты там застряла! — закричал варвар и подскочил обратно к лестнице, видя, что воительница поднимается не бегом, а шагом и все время оглядывается.— Стой, дура! Куда!

Обернувшись в очередной раз, амазонка вдруг кинулась вниз по ступеням, навстречу черной смерти.

На какой-то миг Конан опешил. И только потом ринулся следом.

Опоры деревянной лестницы ходили ходуном, трещали со звуком, будто разрывают кусок прочной ткани,— студень поглощал ее, в своем слепом голоде не осознавая, что тогда подняться за более вкусными людьми ему будет не по чему: камень пожирается не так быстро, как дерево.

Три первых пролета рухнули вниз. Черная масса, зацепившись за нижнюю ступеньку уцелевшей части лестницы, растянулась, как нагретый воск. И принялась подтягивать себя кверху. Медленно, но неотвратимо. Впрочем, можно успеть. Всего два удара саблей, вряд ли потребуется больше. И на какое-то время проклятое желе перестанет угрожать им. Ох, как бок-то болит… И амазонка бросилась вниз по ступеням, к наступающей массе.

Четыре раза сверкнула в лунном свете сабля. Затрещали ломающиеся балки, и часть лестницы, которую уже захватило вещество из Потустороннего Мира, ухнула вместе с ним вниз, в черноту.

Но и всю остальную лестницу сильно тряхнуло. Конан вцепился в перила, чтобы не загреметь по ступенькам. Амазонка потеряла равновесие, однако в последний миг исхитрилась схватиться за какой-то торчащий из стены обломок одной рукой, кончиками пальцев.

Она висела над бездной и чувствовала, как скользят по дереву пальцы. И ничего не поделать.

— Держись! Еще немного!

К ней летел ее мужчина с красивым именем Конан. С ним не хотелось расставаться. Однако он не успеет. Она держится над бездной буквально кусочками кожи. Все…

Конан стремительно нагнулся над висящей над тьмой амазонкой и выбросил в ее сторону руку как раз в тот момент, когда женщина сорвалась в пропасть.

Казалось, несколько тошнотворно долгих мгновений она висела в воздухе; взгляд спокойных, огромных черных глаз был устремлен на киммерийца.

— Мое имя — Зейра, воин,— услышал (или ему показалось, что услышал?) Конан бесстрастный голос в тот момент, когда храбрая амазонка исчезла в черной пучине, что поглотила весь город.

Киммериец застонал от досады и беспомощности и обрушил на перила удар кулака, не чувствуя боли, не сознавая, что любое резкое движение может стать роковым для хлипкой предательской лестницы.