Брэнт Йенсен - Пленники Камня 4. Фонтан Жизни

Но самым удивительным было то, что за время этой экзекуции двойник так и не потерял сознания. Он смотрел на Монтейро полными боли глазами… и ждал.

— Когда же ты сдохнешь, сволочь?! – взмолился наконец зингарец и в последний раз ударил распростертого на полу Ганеша. После этого уселся на лавку и начал раскачиваться взад-вперед, обхватив голову руками.

Лишившийся внимания зингарца двойник попытался подняться на ноги. Как ему это удалось, оставалось непонятным. Ганеш превратился в страшную пародию на человеческое тело. Половина костей изломана, вся одежда в крови. Лица так вообще просто не стало.

Со вздохом, обернувшимся приступом кашля, двойник опустился на противоположную от Монтейро скамью.

— Скотина, — произнес Монтейро, не соизволив поднять взгляд на Ганеша. – Ты ведь даже ничего не почувствовал.

— Тебе бы так, — прохрипел двойник. Видимо, один из ударов зингарца повредил ему связки. Про зубы-то и разговора не шло, осталось их не более десятка. – Враз молодость свою вспомнил. Только тогда я хоть отключиться мог, а сейчас решил позволить тебе по полной душу отвести.

— Зачем? – спросил продолжавший раскачиваться зингарец. – Ты же говоришь, всё справедливо вышло. А теперь долги какие-то раздаешь.

— Ты – гадкое, самовлюбленное существо, — сказал Ганеш. – Но уподобляться тебе я не собираюсь. Перед окончательной гибелью человек имеет право чуть-чуть порадоваться жизни.

Монтейро грустно усмехнулся. Ненависть прошла, место её медленно занимал страх. Вкупе с безысходностью он образовывал пренеприятнейшую смесь.

— Расскажи мне о той игре, в которой ты одержал надо мной верх, — попросил зингарец. Ему было не очень интересно. Он скорее хотел потянуть время, отсрочить момент гибели. – Я ведь даже не знал, что она шла. Не говоря уж о правилах.

— Знание правил было моей привилегией, — объяснил Ганеш. – Оно же было и моей обузой. Чтобы победить мне надлежало заставить Митру отказаться от твоей души. Это очень не просто, поверь мне. Боги дорожат душами даже самых распоследних грешников. Руководить твоими действиями я не мог, равно как и давать указаний. Впрочем, конкретных границ дозволенного никто не устанавливал. Человек из моего видения просто сообщил мне, что они есть. И как видишь, твой бог вполне благосклонно отнесся к моему пониманию, как ты говоришь, правил.

— Ты заставил меня отвернуться от Митры, — чувства исчезли из голоса Монтейро. Он просто констатировал факт.

— Я мог наслать на тебя призраков, от вида которых твоя кровь застыла бы в жилах, — сообщил зингарцу Ганеш. – Мог явиться в образе бога или одного из митрианских святых. Сделать так, чтоб у тебя не осталось иного выбора, кроме как поверить мне. Вот это было принуждение, и за него я расплатился бы душой.

— Ты поставил передо мной дилемму, — сказал Монтейро. – Принять безумие или отвернуться от бога. И я бы не сказал, что ты не смещал акценты. Почему же Митра тебя не покарал?

— Боги с трудом понимают человеческие чувства, — ответил Ганеш. – У них иная природа, а потому они смотрят на слова и поступки. Я ведь убеждал тебя принять свою судьбу, не противиться ей, рассказывал о прелестях новой жизни. Митре и невдомек было, что эти слова тебе, как соль на открытую рану.

— Вот мы и вернулись к справедливости, — усмехнулся Монтейро.

— Я себя виноватым перед тобой не ощущаю, — сказал Ганеш. – У меня больше прав на жизнь, чем у тебя. Так рассудили боги. Вспомни сам свои деяния!

— Ты об убийстве настоятеля? – спросил зингарец. – Думаешь я не знаю, что это был ты, а не я?!

— Это были мы, — ответил двойник. – Ты уже потерял душу, но тело цеплялось за неё и не хотело пускать меня внутрь. Отсюда и эти постоянные смены настроения. К тому же я хотел поскорее вновь ощутить мир, а мне постоянно кто-то мешал. Но я говорил о другом. Когда ты договорился с Карфотом о снятии проклятья, ты отверг своего бога. Но он не отверг тебя. Тогда я думал, что проиграл, что нарушил границы и теперь обречен на гибель души. Но, видимо, Митра просто услышал мои слова о добрых делах. Он дал тебе шанс вернуться. Вспомни того паренька, что убили грабители, и мальчика со змеей. Именно в тот момент, когда ты прошел мимо них, ты подписал себе приговор.

— Если бы не проклятье, — сказал Монтейро, — я бы так не поступил. Митра первый предал меня!

— Не было никакого проклятья, — разочаровал зингарца Ганеш. – Ты не попал в число тех, кому надлежало обратиться в безумцев. Они, кстати, самые обыкновенные идиоты, а не какие-то там бессловесные слуги Митры.