Брэнт Йенсен - Вендия 1. Город у священной реки

В конце фразы вендиец сорвался на крик. Чтобы выместить накопившуюся злобу, он со всей силы пнул северянина по коленной чашечке. Киммериец не издал ни звука, лишь плотнее сжал зубы.

— Но тебя это не должно волновать, — кшатрий явно желал выговориться. — По той простой причине, что сегодня, прямо сейчас, ты умрешь. Но это будет не убийство, а честная дуэль. Как видишь, мы не отобрали у тебя оружие.

Конан проверил. Сабля действительно была на месте.

Вот только поединок, в котором один из противников ничего не видит и двигаться может с большим трудом, он честным назвать не мог. Кшатрию, разумеется, до этого не было никакого дела.

— Начали, — сказал вендиец.

Киммериец тут же выхватил саблю и выставил блок против удара сверху. Раздался звон. Сталь встретилась со сталью. Повезло, первый удар удалось предугадать. Дальше оставалось ориентироваться только на звук шагов вендийца. Сам киммериец тоже не стоял на месте, заставляя противника двигаться. Еще трижды Конан умудрялся отводить удары противника. На четвертом удача отвернулась от северянина. Он неудачно поставил блок, и вендиец вышиб саблю у него из руки. Тут же кшатрий свалил Конана подсечкой, опасаясь, что тот может попытаться убежать.

Сотник ждал. Он надеялся, что вендиец решит поиздеваться над ним прежде, чем добить. Тогда можно было постараться свалить его кулаком. Телом за время короткой схватки он уже более-менее научился управлять.

Но ничего не происходило.

И тут повисшее молчание разорвал громкий крик. Голос принадлежал тому гвардейцу, с которым Конан беседовал в саду. После этого послышался топот ног. Трое товарищей разжалованного десятника по непонятным причинам решили покинуть место схватки.

Конан возблагодарил судьбу. Что бы там не случилось, это, похоже, спасло ему жизнь.

Киммериец поднялся на ноги и шатаясь побрел в том направлении, куда убежали гвардейцы. Но не сделал он и пяти шагов, как обо что-то споткнулся. Упал он неудачно, больно ударившись головой. Краски перед глазами замелькали с калейдоскопической быстротой, и через несколько мгновений северянин потерял сознание.

Сотник приходил в себя постепенно. Сначала появилась головная боль, вслед за ней пришла возможность мыслить. Конан вспомнил проигранный кшатрию поединок и то, что было после него. Удивительно, что он остался в живых.

Киммериец аккуратно приоткрыл глаза, боясь увидеть свистопляску красок окружающего мира. Но нет, все было в порядке. Похоже, действие того порошка, что подсунули Конану во дворце, наконец, прошло. И вообще чувствовал северянин себя не так уж и плохо: голова постепенно проходила, слабость, поразившая его тело, исчезла без следа.

Конан поднялся на ноги и увидел, обо что он споткнулся.

В двух шагах позади него лежал труп кшатрия. Киммериец опустился перед ним на колени, желая понять, что послужило причиной смерти. Зрачки у вендийца были расширены, рот открыт, а руки стискивали шею. Конан тщательно осмотрел лицо, силясь узреть следы какого-нибудь порошка или капельку зелья на губах, но ничего такого не обнаружилось. Тогда он наклонился ко рту покойника, принюхался. После яда, скорее всего, остался бы запах. И опять надежды оказались напрасными.

Кшатрий задохнулся, и если отбросить версию колдовства, то оставался один единственный вариант. Вендийца убила преследующая Конана тень. Побоялась, что отнимут ее добычу, и нанесла удар. Гвардейцы бросились в бегство, увидев, что их товарищ начал задыхаться после того, как победил киммерийца. Они вполне могли решить, что это результат действия охранного заклятья. Тени же просто не хватило сил, чтобы добить Конана.

— Повезло, — прошептал киммериец.

Одна напасть уничтожила другую.

Местом для поединка гвардейцы выбрали тупик одной из улочек. Судя по обветшалым стенам домов по сторонам, район был не из богатых. Людей видно не было, и окон на эту часть улицы не выходило.

Киммериец бросил взгляд на небо. Солнце опустилось уже довольно низко. Конан прикинул, что сейчас должно быть пятый послеполуденный колокол. До окончания времени, выбранного Сатти для встречи в квартале Тринадцати Стен, оставалось всего ничего.

Здесь больше делать было нечего. Конан пнул труп безымянного кшатрия в память о тех ударах, что он нанес ему, когда сотник находился в беззащитном состоянии, поднял с земли свою саблю и пошел быстрым шагом вперед по улице.

Вскоре ему начали попадаться люди. Все, как один, шудры – выходцы из самых низших каст. Киммериец остановил смышленого на вид паренька и поинтересовался, как пройти к кварталу Тринадцати Стен. Оказалось, что это совсем недалеко: четверть колокола ходьбы строго на полдень. Конан поблагодарил парня, дал ему несколько медяков и двинулся в указанном направлении.