Брэнт Йенсен - Вендия 1. Город у священной реки

Полноводный Рехар ограничивал столицу Вендии со стороны полудня. В той части города, что примыкала к реке, располагались самые старые постройки, среди которых числился и бывший дворец правителя, и храмы погибших богов. На взгляд вендийцев Рехар был рекой священной, на взгляд чужеземцев – до невозможности грязной. Путешественники не то что пить, даже омываться в нем боялись. Чего не скажешь про вендийцев. Они залезали в реку толпами, надеясь снискать благоволение богов. Их нисколько не смущало то, что в Рехар сливали все городские нечистоты и скидывали тела мертвецов из низших каст.

— Ужасное место, сотник, — сказал Сабир, когда отряд из пятнадцати человек достиг реки.

Конан не мог не согласиться. От мельтешения тел в водах Рехара рябило в глазах. Мужчины и женщины, младенцы и глубокие старики, здоровые и больные, приверженцы Вишну, Кришны, Шивы и всех прочих богов — каждый вендиец считал своим долгом совершить омовение, когда ему предоставлялась такая возможность.

Запах гнили и человеческих испражнений чувствовался еще на подходах к реке, здесь же и вовсе было не продохнуть. Конану казалось, что многие вендийцы не выдерживали этого зловония и, погрузившись в Рехар, оставались там навсегда.

— Всего второй раз здесь, — признался киммериец. — Надеюсь, что последний.

— Где именно они развеяли прах Хамара? — поинтересовался один из солдат.

— Не знаю, — честно ответил киммериец. — Я тогда очень разозлился, даже не подумал об этом спросить.

Туранцы молчали. Обвинить сотника ни у кого из них язык бы не повернулся.

— Думаю, у храма Агни, — решил наконец Конан. — Он – бог Огня, как и Эрлик. Не удивлюсь, если узнаю, что вендийцы не делают между ними разницы.

Предложение пойти к храму Агни ни у кого возражений не вызвало.

Киммериец остановил проходившего мимо щуплого старого вендийца и спросил у него, где можно помолиться богу Огня.

— Дома, — старик улыбнулся так, словно Конан сказал какую-то глупость. — Найдите изображение Агни, соберите хорошую жертву и обращайтесь к нему. Если он жив, то он вас услышит.

— Я кое-что другое имел в виду, — произнес киммериец. — Мне нужно попасть в его храм. Такова традиция нашей страны.

— Для нас чужеземцы на одно лицо, но не настолько же, — добродушно рассмеялся вендиец. — Не обижайся, я понимаю, что у тебя с этими людьми одна вера, хоть происхождение и разное. Чтобы достичь храма Агни, надо отсюда идти на восход, примерно треть колокола. Там вы и найдете статую бога Огня. Это высокий мужчина, обернутый в развевающийся на ветру плащ.

— Благодарю тебя.

— Доброй дороги.

Киммериец вкратце перевел разговор на туранский. Вендийский в сотне знали лишь немногие, и учить его никто особенно не стремился.

Храмы, посвященные древним божествам, начались почти сразу же, стоило пройти немного вдоль реки на восход. Народу тут было меньше, чем среди руин дворца, к которому пятнадцать солдат царя Илдиза вышли сначала. Здесь люди уже не просто совершали омовения, а творили в воде какие-то непонятные ритуалы. Возле храма, перед которым возвышалась статуя широкоплечего мужчины, воздевшего руки к солнцу, сидели в позе лотоса три десятка вендийцев и медитировали.

Чувство гадливости, что посетило Конана при виде вод Рехара, постепенно отступало. В душе киммерийца возникло осознание невероятной древности старой Айодхьи. Одновременно с этим нарождался первобытный ужас. Проходя мимо полуразрушенных храмов и изображений божеств, северянин чувствовал, что все эти существа и впрямь некогда управляли жизнями вендийцев и что их уже больше нет. Время перемололо древних богов, оставив от них лишь память да каменные изваяния. Киммерийцу пришло на ум, что только в таких местах и осознаешь, как коротка и ничтожна человеческая жизнь. Конан старательно гнал из головы подобные мысли, но у него никак не получалось совладать с собственным разумом. Череда храмов неизменно возрождала все страхи и сомнения. Был только один способ избавиться от горестных дум: поскорее бежать отсюда. Но киммериец не мог принять сей эликсир, не раньше, чем он достигнет святилища Агни. Невольно у Конана возникла ассоциация с Хамаром, что страстно желал покинуть свое узилище, но был не в состоянии этого сделать.

— Вот он! — первым статую Агни заметил Сабир.

Почти все после этих слов испустили вздох облегчения.

Сразу же прибавилось сил. Руины перестали казаться зловещими и непоколебимыми, а вендийцы, обращающиеся к богам из вод Рехара, вызывали лишь сочувственную улыбку.