Райдо Витич - Гарон

— Я не согласен. Ты опять себе перечишь и гонишь правду прочь в боязни ошибиться. То легкий путь и мне легко тебя понять, узнав все то, что ты и от себя скрывала, но мне душа твоя иное подсказала. Глаза твои, в которых спрятана она. Я чувствую, как бьется сердце, как тянется ко мне и хочет примириться с любовью, мягкостью, которую она дарит, но разум твой пока сильней и мучает тебя в сомненьях. Но нет других определений любви, как долго не ищи, чем только не прикрой, и дай ей срок она заявит громко о себе и доводы рассудка отметет.

— Уверен? Я иначе мыслю.

— Малышка ты еще совсем.

— Возможно. Не хочу я говорить об этом. Как думаешь, а не могли мы Алю пропустить?

— А где она могла бы жить?

— Думаешь, не там, где мы прошли?

— Уверен. Дальше. Там хуже, правда, но живут.

— Куда уж хуже?

— Смотри: сначала было ничего, вполне приемлемо и сносно, потом же все опасней, и все сложней.

— И вот теперь сидим и думаем: радоваться или плакать оттого, что еще живы?

— Примерно.

— А ты не рад?

— Я насторожен. И за тебя, встревожен.

— Если честно, то я тоже. За тебя, — призналась честно. — С удовольствием осталась бы здесь. Нет, мне не страшно, но не по себе. Ты можешь защитить себя, всегда поможешь мне, но чем я помогу тебе в ответ? Ты извини, не мог бы меч мне одолжить? Мне было бы спокойней.

Авилорн молча снял одну перевязь и помог одеть ее Яне.

— Так легче стало?

— Да, — улыбнулась. — Пойдем? Что ждет нас впереди?

— Огоньки. Видишь — мрак и в нем мерцает свет.

— Там город! — девушка вскочила, не веря своим глазам — внизу было темно, хотя на вершине горы — светло. Она четко разглядела во мгле лежащей внизу высотки, родные, до боли знакомые здания. Однотипные для любого города ее мира. — Обман? Иллюзия?

— Возможно западня.

— О, это самое простое испытанье!

— Я слышал от тебя подобное не раз.

— Я знаю город! Я живу в таком. А может здесь мы Алю и найдем? Пошли скорей!

— А если не найдем?

— Так номер в гостинице снимем, нормально выспимся и отдохнем! Нет, я глазам не верю — ад и город, будто мой родной! Высотку видишь? Телебашня!

— Что это?

— Дурман для населенья, одна из узд правленья. Ну, что ты медлишь?!

— Я иду, но… об одном тебя прошу, не верь тому, что видишь, и от меня не отходи. Не забывай, пожалуйста, где мы.

Они спустились в мрак и вышли на дорогу.

— Шоссе! — Яна даже попрыгала на асфальте, чтоб убедится, что он не обман зрения.

— Здесь что-то написано, — Авилорн указал рукой на столб с дощечкой.

— Cruciatus, — прочитала девушка. — Да-а, не Чебоксары и не Сызрань. Крукиатус, однако. Странное название. Ни о чем тебе не говорит?

Эльф нахмурился и посмотрел на манящие огоньки города виднеющиеся впереди:

— Мученье.

— Что?

— Крукиатус — мука. Страдание. Это наш язык, но написано иначе, чем мы пишем.

— А внизу приписка тоже на латинском чуть мельче…

— Испытанье и разлука!

- `Хороший' город, — приуныла Яна. — Но, все равно идти. А если Аля здесь? Было бы прекрасно. Забрали б и ушли. Но, что гадать напрасно. Идем?

— Иного нет пути.

Городу больше подошло бы название Трущеба, Клоака. Грязь, нечистоты, драки, проституция.

— Может быть окраина? — неуверенно предположила девушка, глядя, как идут друг на друга две толпы — стенка на стенку. С ножами, железными прутами и топориками. Крики, хряст, из нормальных слов одни предлоги, междометья.

Эльф потянул Яну дальше. Они шагали по узкой улочке без освященья и рисковали сломать ноги.

Из проулка вылетел мужчина и помчался прочь. За ним с ножом для рубки мяса неслась взъерошенная женщина в розовой ночной рубашке, а из спины у нее торчал такой же точно нож.

Из арки слева появились молоденькая девушка, и привязалась к Яне, с безумием во взгляде требуя ответа:

— Где мой ребенок? Где, ответь?! Тебе я отдала его!

— Простите, вы спутали, мы только появились в городе…

— Неправда! Отдай дитя! Я деньги собрала, и выкуплю его обратно. Отдай, прошу!

— Я ничего не знаю!

Эльф молча под руку Яну подхватил и побежал, свернул в проулок справа. Там трое пытались двух в фонтане утопить. Стоял острый запах спиртного, как будто не вода лилась, а водка. А впереди, у яркой неоновой витрины собралась толпа таких же женщин, как осталась за спиной у них. Они в безумье забивали одного мужчину, буквально рвали его на части.

— За что?

— Чистилище, — увел ее подальше Авилорн.

— Чистилище? — без сил от увиденного, опустилась на грязные ступени у чьей-то двери. — И искупленье за грехи? Какие? Что сделал тот несчастный?!