Иэн Макдауэлл: Под флагом ночи

Энн выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она уже давно не чувствовала себя «грозной», но очкарику знать об этом было не обязательно.

— За те полтора года, что я ходила в плавание с капитаном Джеком Коленкором, без меня не обходился ни один абордаж. Я и Мэри Рид были у Коленкора лучшими фехтовальщицами; кроме того, мы единственные из его людей оказали сопротивление, когда нас захватили в плен. Разве капитан Джонсон тебе об этом не рассказывал?

Константайн утвердительно кивнул.

— Я знаю, что вы носили мужское платье и сражались, как все. Кстати, правда ли то, что вы и госпожа Рид признали друг в друге женщин только после того, как начали обмениваться, тм-м… знаками внимания, или проказник Даниель это выдумал?

Энн быстро шагнула к нему. Должно быть, в эти мгновения у нее был действительно очень грозный вид, так как Константайн сделал крошечный шажок назад.

— Не твое дело, с кем, когда и почему я обменивалась знаками внимания, мистер! — Она нависла над ним почти так же, как Вырвиглаз несколько минут назад. — Разумеется, все на борту знали, что мы с Мэри женщины. Чтобы понять это, достаточно было увидеть, как болтаются под рубахами наши сиськи. Да, мы обе носили мужские штаны: сражаться в кринолине довольно трудно. Здесь я ношу бриджи только потому, что в городе слишком жарко для платья. А теперь отвечай: берешь ты меня на работу или нет?

Константайн неожиданно ухмыльнулся и стал еще больше похож на выбритую обезьяну.

— Разумеется, моя прекрасная амазонка. С моей стороны было бы неблагоразумно отказываться от подобного предложения, так что если вы назовете свою цену…

Энн на секунду задумались. Он не может быть особенно богат, рассудила она, иначе уже набрал бы целую банду, как поступил его бывший партнер.

— Четыре шиллинга в день! — выпалила она. — И мне понадобится пара пистолетов. А еще я хочу, чтобы ты подробно рассказал мне, зачем тебе нужна эта голова, у кого ты ее украл и что собираешься с ней делать.

Константайн немного подумал, потом снова улыбнулся широкой обезьяньей ухмылкой.

— Договорились. Два шиллинга я заплачу сейчас и еще два вечером. Пистолеты вы получите, как только мы найдем приличного оружейника. Что же касается моей истории, то ее лучше рассказывать в таверне. Можете вы порекомендовать заведение поприличнее?

— Могу: — Энн спрятала саблю в ножны. — Но сначала лучше побывать у оружейника и разжиться пистолетами: эта банда от тебя не отстанет. Да, за ром тоже заплатишь ты, только чтобы это был нормальный ром, а не разбавленная водой моча. И перестань называть меня на «вы» и «госпожа» — меня засмеют!

— Договорились… — Константайн протянул руку. — Веди меня, прекрасная амазонка.

Таверна «Пьяный Спаниель» располагалась в полутемном, прохладном подвале под конюшнями. Единственный зал ее напоминал просторную, мрачную пещеру, где седые морские волки, сидя за грубыми, сколоченными из плавника и других выброшенных морем обломков столами, пили из щербатых кружек прокисший эль или ром. Хихикающие шлюхи трясли перед носом потенциальных клиентов рябыми от заживших пустул грудями, а каждая партия в карты или в кости в любую минуту грозила обернуться яростной поножовщиной.

Войдя в зал, Константайн с опаской огляделся.

— Ты уверена, что здесь нам действительно ничто не угрожает? — уточнил он, невольно возвысив голос, чтобы перекрыть шум, который подняли в дальнем углу поклонники петушиных боев.

Энн рассмеялась.

— Мне здесь ничего не грозит, а раз ты со мной, и тебе тоже. — И она приветственно махнула рукой рябому здоровяку с длинным, кривым шрамом через всю щеку, который держал на коленях угрюмую, расхристанную проститутку.

— Эй, Нед, расскажи-ка моему другу, почему ты хромаешь! Нед широко улыбнулся беззубым ртом.

— Тысяча чертей! Потому что когда нас захватили, ты всадила мне пулю в колено! — Его грубый смех завершился трескучей, как ружейный залп, отрыжкой. — Вы лучше с ней не связывайтесь, мистер, — посоветовал Нед Константайну. — Эта девица будет поопаснее любого мужчины в наших краях.

Хозяин «Спаниеля» — старик с недовольным лицом и неопрятной, растрепанной бородой цвета выброшенных на берег водорослей — бесстрастно кивнул при виде протянутой ему монеты и без лишних слов поставил на стойку большую бутыль рома. Энн небрежным движением большого пальца показала на Своего нанимателя.

— Мой друг — джентльмен и не пьет из горлышка, — сказала она. — Дай нам стаканы, деревенщина неотесанная!