Роджер Джолли: Пепелище славы

– Если кто-то со-со-очтет са-са-амопожертвование единственным способом сохранить честь?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Шенгар. И тут он вдруг понял, что в составе их небольшой компании произошли изменения. Нет, быть того не может! Наверняка это ходячее «извините-простите-я виноват» сожрало что-то не то и спешно уползло в кусты, а вовсе не… Собственная речь показалась Шенгару далекой и звучащей откуда-то извне: – Куда делся Ривендор?!

Почти одновременно с этим вопросом донесся до ушей собравшихся звонкий эльфийский голос.

Ривендор стоял на вершине холма и ветер развевал его длинные золотые волосы. Эльфы, дагары, орки – все, кто присутствовал в небольшом временном лагере, разбитом посередине между позициями противников, специально для проведения переговоров, обернулись на этот зов и застыли в ожидании. Происходило что-то необычное, все это понимали.

– Слушайте меня внимательно! – разносились слова золотоволосого эльфа. – Ибо совершенное преступление тяготит душу, и я не в силах его больше скрывать! Урук-хаи уверены, что клан Черное Солнце повинен в гибели принца Белондара, но даже им неизвестна правда. Белондара убил я.

Рвануться к холму Шенгару не дали. С одной стороны его схватил брат, с другой подоспел заикающийся ценитель чести. С каждым из них по одиночке он, возможно, и смог бы справиться, но вдвоем Орог и Дарбак держали крепко. «Прекрати, дурак!» – хотел заорать Шенгар, но жесткая ладонь старого сотника накрыла ему рот.

– Поздно чего-то предпринимать, – сказал Орог. – Будет только хуже, если ты вмешаешься.

Шенгар свирепо рыкнул в ответ, но ему ничего не оставалось делать, как смириться и слушать продолжение речи Ривендора.

– От оскорбительных слов, произнесенных принцем, злость и гнев застили мне глаза. Я совершил этот ужасный поступок, а потом, испугавшись последствий, сбежал и захватил с собой тело убитого, которое сбросил в пропасть. Орки дали мне прибежище, не зная, что укрывают убийцу. И вот, из-за моей трусости, в убийстве принца обвиняют тех, кто предоставил мне кров. Между нашими народами вот-вот вспыхнет новая война. Я больше не могу спокойно наблюдать, как это происходит. Пусть признание и запоздало, но я искренне надеюсь, что оно поможет восстановить мир и справедливость. Тому, что я совершил, нет оправдания.

В руках эльфа сверкнул на солнце тонкий обоюдоострый кинжал. Шенгар тихо застонал, отворачиваясь.

– Простите меня, если можете… – печально сказал Ривендор и с размаху вогнал нож себе под ребра.

Даже люди с пробитым сердцем далеко не всегда погибают мгновенно. Эльфы и орки отличаются еще большей живучестью. С жутковатой улыбкой Ривендор перехватил рукоять кинжала, провернул его в ране, а затем вытащил.

Некоторое время он еще стоял на ногах. Порыв ветра донес до орков острый запах свежей крови. А затем безжизненное тело эльфа тихо осело на землю, и окровавленный нож выпал из разжавшейся ладони.

– Он сам это выбрал, – негромко сказал Орог, отпуская брата. Шенгар с отчаянием покачал головой:

– Я ведь даже морду тебе в чертогах Творца набить не смогу, не пускают туда таких как я! – пробормотал он, не сводя глаз с холма. – Придурок ты, ушастый, как есть придурок…

Остаток дня прошел скомкано. Тандегрэн, как мог, сохранял лицо, а это было в его ситуации крайне затруднительно. Поступок Ривендора оставил эльфов с их претензиями в дураках. Еще не успело остыть тело самоубийцы, а Тандегрэну уже пришлось расхлебывать полные ушаты грязи. Белый Вождь не преминул обвинить его в попытке вовлечь орков во внутренние эльфийские дрязги, а сказать на то эльфу было нечего.

Шенгар бродил привидением по всему лагерю, а когда под вечер исчез, Орог заподозрил неладное и отправился его искать. Брат обнаружился в лесу под кустом, в компании дагарского десятника, в дорожных запасах которого оказалась припрятана большая фляга чего-то хмельного. Орог не слишком разбирался в человеческой гастрономии, чтобы сказать, как называется напиток, но одного его запаха хватило, чтобы урук-хай ощутил легкую степень опьянения. По сравнению с содержимым фляги, слабенькие бражки, готовящиеся на Пустошах, казались безобидными, как материнское молоко. Сморщившись от отвращения, Орог вылил остатки пойла на землю. Хозяин фляги не возражал. Более того, при виде высокого начальства, пусть даже со стороны врага, бравый воин постарался принять образцовый вид. Правда, получилось у него не слишком. Любая попытка поставить рядом две ноги и вытянуться в струнку приводила к тому, что дагар терял равновесие и чуть не падал, в последний момент хватаясь руками за землю. Наконец, ему удалось осуществить задуманное, хоть и с некоторой поправкой: пришлось использовать дерево в качестве дополнительной опоры. Сообразив, что в таком виде он явно бросает тень на славное дагарское воинство перед лицом противника, десятник решил исправить ситуацию.