Макс Далин - Убить некроманта

И я, как во время войны, отправил вампира взглянуть с высоты полёта нетопыря, найти место ночлега, уточнить и перепроверить. Клод всегда прекрасно справлялся — и до рассвета обычно успевал найти, где подкрепиться по дороге.

А мы с Питером и десяток скелетов-гвардейцев до установления точного места встречи отправились во владения Роджера самой короткой дорогой. Карта Междугорья стояла перед моими глазами, как нарисованная на ночном небе: казалось, что я могу найти нужный путь только чутьём, ни с чем не свернись. И всё как-то отступило пока — досада, злость, вся эта муть души. Остался только азарт — «как у наёмника перед боем», любовь и спокойная ненависть. Хорошая смесь для работы и для войны.

Мы спали несколько часов — на рассвете, остановившись отдохнуть сразу после того, как переговорили с отправляющимся на покой вампиром. Клод, правда, не успел выпить жизнь этой ночью, зато, пролетев миль триста — триста пятьдесят, нашёл привал монаха.

Вычислили. И теперь он был — как мишень на конце стрелы. Далеко, но какое это имеет значение.

Клод спал в пересохшем колодце при дороге, а мы — на плащах, брошенных в копну сена. Я проснулся, когда солнце повернуло к полудню, и, прежде чем разбудить Питера, смотрел несколько минут… на его лицо, ставшее детским во сне.

И думал, что не позволю ему умереть, как бы он ни блажил. Клод будет рядом на самый критический случай.

Человек предполагает, а Господь располагает.

Мы отправились в путь уже через четверть часа. По дороге пили простоквашу, которую Питер купил у крестьянской девки в ближайшей деревне, — ужасно холодную, может быть, принесённую из погреба. Потом гнали мёртвых коней, как никто никогда не гонит живых, — и они пожирали дорогу, будто ленту сматывали. Остановились лишь на несколько минут — купить хлеба и сыра на базаре в каком-то местечке. Распугали мужиков, но дали им возможность быстро успокоиться, потому что не задержались там.

После заката немного замедлили шаг. Мы въехали на земли Роджера быстрее, чем предполагали, — и ожидали, что Клод нас догонит. Я хотел встретиться с монахом ночью — думал, что в Сумерках все козыри в моих руках. Ведь в принципе, когда белые силы отдыхают, тёмные выходят на охоту. Как говорил Клод, «настанет ночь — будет и пища», а до потенциальной пищи осталось миль двадцать пути, никак не больше.

Сейчас, вспоминая ту ночь, я никак не возьму в толк, почему я был так самонадеян и весел. Вероятно, дело в моих прежних военных успехах и в том, что мне не приходилось сталкиваться с белой магией Святого Ордена с тех самых пор, как я сжёг серебряный ошейник. Я забыл, я всё забыл, а кое о чём я никогда и не знал…

А ночь помню, будто вытравлена по сердцу. Луна начищенной медной тарелкой, ещё почти круглая, громадная, висела над лесом, вырезанным из чёрного бархата, а рядом с ней горела зелёная звезда, наша с Питером, звезда бродяг. Неподалёку, на холме, засыпала деревня — там ещё помаргивали огоньки в избах мужиков, а в низине, около деревенского погоста, стелился густой туман, на могилах вспыхивали синие огоньки, и тянуло болотной сыростью и запахом распада. И мне было очень уютно и тепло от разгорающегося Дара.

Около кладбищенской ограды, по колено в тумане, мы с Питером ждали вампира. Высокая трава вымокла от росы, Питер выжимал плащ и хихикал:

— Выкупались в лунном свете, государь…

Клод очень красиво, прямо на лету, поменял форму, встав на ноги уже человеком, но взметнувшийся плащ ещё мгновение казался нетопырьими крыльями. Он светился чьей-то недавней смертью и выглядел очень довольным.

— Я их нашёл, государь, — сказал, улыбаясь и сверкая клыками. — Они заночевали совсем рядом, но мне было как-то не очень приятно подлетать близко. Душно. Наверное, шатёр этого монаха вышит Святым Словом изнутри.

— Хорошо, едем, — говорю.

Мы ехали всего три четверти часа — правда очень быстро, успевая за Клодом, летящим впереди отряда. И, ещё не видя стоянки этого монаха, я её почувствовал. И вовсе не как светлое пятно — нет, как тяжёлую глыбу беспросветного мрака.

Нехорошо.

Клод рывком вернулся в человеческий облик и схватил моего коня за повод.

— Государь, мне…

— Только не говори, что тебе страшно, — фыркнул Питер. — Не верю.

Клод к нему обернулся. Он улыбался так же лихо и обречённо, как Питер, клянусь Богом, — и луна отражалась в его очах. Сказал:

— Попрощаемся, Пит. Весёлая будет ночка — увидимся в лучшем из миров.

Питер усмехнулся и протянул ему руку.