Георгий Стенкин - Моё убогое тело... или - Повесть о прекрасной душе.

Не находя явных причин, появления сегодняшних осложнений в наших отношениях, пытался вникнуть во взаимосвязи с другими одноклассниками, с Мариной и Зиной, с Валерой и Сергеем, с Мишей и Лорой. Но – не получалось. Не было причин. Мучение достигло такого предела, что Моцарт – мой постоянный спутник в моих размышлениях, вызывал только раздражение. И только когда я включил Шостаковича, с его экспрессией и изысканной сложностью, только тогда я снова услышал:

- Привет.

Она вошла в мой кабинет, всё в том же воздушном одеянии и с неизменной улыбкой. Я уже отмечал, что она была удивительно похожа на мою жену – Ларису, и готов был об этом спросить у неё. Но она опередила меня.

- Потому что вы – родственные души. Я – твоя душа, могу выглядеть, для тебя – только так, и никак иначе. А её душа – соответственно, имеет твои черты. Божественный промысел – так это называется в мире.

- Но я тут, не за тем, чтобы отвечать на твои любознательные вопросы. Есть дела и поважнее. И для нас с тобой, и для твоей деятельности. Конечно – и для нашего с тобой смысла существования.

- Школа. Я была спокойна за своё состояние, когда ты написал первую часть романа о школе, немного раздражена – от второй части, с этой твоей инфицированностью популизмом и желанием решать серьёзные задачи наскоком. Но твоя работа над третьей частью – успокоила меня. Ты начал вникать в суть понятий культуры, творчества и духовности.

- Сейчас, из-за инцидента с Борисом и в связи с неурядицами Константина с Евгением, осложнений у Люси, ты выбит из естественной колеи жизни. Ты можешь «сломаться», потому что чувства к этим людям – они очень сильны, и не только у тебя. Практически все – ценят свои отношения со «Школой». И тут вряд ли кто тебе поможет, лучше меня – твоей души. Поэтому – я тут.

- Чтобы тебе разобраться в природе этих конфликтов. Нет, не найти свою позицию – по отношению к возникшим проблемам. Это глупо и бесперспективно. Разобраться – и только разобраться. Мы – вместе с тобой, твоё сердце, сознание, ум. И я – твоя душа, мы – разберёмся в происходящем.

- Но будет это не просто.

И на меня, словно накинули одеяло и в получившейся темноте, начала проступать наша стычка с Борисом.

Белый, слепящий снег и солнце в отражении мириадов мелких кристалликов, и ветер от скорости.

- Давай. Быстрей. Что – сдрейфил?

Это Борис. Его зелёный комбинезон и голос.

Чёрт! Мы несёмся по склону. А – ну да, Альпы. Ну, зачем же так быстро – мы же убьемся. Мы не для этого сюда приехали. Он позвал меня на этот спуск, Лариса с Леночкой сказали, что он слишком крут для них и остались внизу. Костя умчался куда-то на снегоходе.

Ты хочешь потягаться со мной в отваге и безрассудстве. К чему?

Он подрезает меня на изгибе трассы, и я еле удерживаю равновесие. Что ты задумал? Это опасно. Оглядывается.

Ну ладно. Хочешь борьбу? Ты её получишь. Немного пригибаюсь и увеличиваю скорость. Вот сейчас я тебя достану.

Картинка меняется.

Школа. Перемена. Какой-то второгодник, на две головы выше меня, угрожающе требует мои деньги на обед. Ой. В под-дых. В глазах потемнело, дышать нечем.

- Давай деньги! Я тебе сейчас всю морду разукрашу!

Но я не могу отдать деньги. Больно. И будет ещё больней. Нельзя сдаваться. Как там Борька меня учил – шаг назад левой ногой, и дёрнуть его за руку, когда он снова замахнётся. Вольная борьба. Вот сейчас. Бац.

Он полетел вперёд. А я увидел Бориса. Он подошёл ко мне и просто встал рядом. Второгодник в ярости развернулся и, увидев нас двоих, пробормотал – ладно, ещё увидимся.

Опять снег. В глазах рябит от мелькания деревьев. Где этот чёрт? Ага? Я почти его настиг. Но он ещё ускоряет темп.

Сдаваться – нельзя. Но – это же Борис. Зачем мне борьба с ним?

Он так хочет, ему так нужно. Ладно – откинем последнюю осторожность, и выложусь «по полной». Будь что будет. Для него этот спор – важен.

И снова – школа. Каникулы, озеро и яхта. Шторм.

- А?

- Ничего не слышу!

- Стаксель?

Но яхта ходит ходуном, везде вода, мне нужно преодолеть два метра и закрепить фал стакселя – он болтается на ветру. Держаться за ванты – и двигаться. Если фал стакселя за что-нибудь зацепится, и его надует – мы перевернёмся. Я должен. Костя – в кокпите, а Женька воюет с гротом, а Борис пытается откренить яхту.

Иду. Метр – есть. Ещё немного и можно дотянуться до фала.

Нога съезжает и я, теряя равновесие, лечу за борт. Успевая одной рукой ухватиться за ограждение. Но руку – режет, мне не удержаться, волна в борт – нет, это я вместе с бортом ухожу в воду. Качка – вот опять наверх.