Майра: Провинциалы

От знакомства с новыми ощущениями его оторвала трель видеофонной связи. Звонил Алекс Папалексис, что уже само по себе было странно, учитывая помешанность последнего на здоровом образе жизни. Вид у Алекса был задумчивый.

– Виктор, ты ещё не спишь? – спросил старший поисковой группы. Полонский буркнул в ответ что-то неразборчивое, но Алекс не обратил внимания. – Ты знаешь, я всё помню.

– Ты о чём?

– Я всё помню. Все тексты, все графики, все рисунки и схемы, которые когда-либо видел в своей жизни. Тексты из учебников, по которым мы занимались в Академии, свою выпускную работу – слово в слово. Хочешь, расскажу тебе что-нибудь наизусть?

– Лучше не надо! – быстро отреагировал Полонский, который в своё время специально, ради интереса и в качестве упражнения на развитие памяти, вызубрил название выпускной работы Папалексиса – "Субстанциональные причины заторможенности псевдоокислительных реакций при экспертной обработке органических вещественных доказательств на планетах с неустойчивым температурным режимом и повышенным радиационным фоном". – Если уж хочешь похвастаться, вспомни, откуда родом наш стажёр. Мне эта мысль покоя не даёт – где таких выращивают?

– Пожалуйста! – просветлел лицом старший. – Он из системы Плезии, это сравнительно недалеко от Веги. В системе Плезии две населённых планеты, одна из них называется Франкенштейн, – я точно помню, потому что так была фамилия моего самого первого начальника, – а у второй трудно запоминающееся и ни о чём не говорящее название – Гасконь.

– Как? – переспросил Полонский, не веря ушам.

– Гасконь! – с готовностью повторил Алекс. – Здорово, а? Всю операцию не мог вспомнить, а тут вспомнил. С чего бы это?

Когда Папалексис наконец попрощался и отключился, детектив некоторое время сидел перед пустым экраном, собирая разбегающиеся мысли. В воздухе томительно млел сладкий запах лаванды. Потом к нему стали примешиваться какие-то другие, более экзотические ароматы.

– Все великие карьеры были испорчены этими героями из провинции, – сказал детектив сам себе. – Вечно они появляются не вовремя. Вспомнить хотя бы 17 век, Францию… Проклятый гасконец!

Полонский рассмеялся. Он смеялся и смеялся, а вокруг него бушевал океан запахов, словно вся Вселенная вдруг покрылась зеленью, расцвела и зашелестела миллионами лепестков, вторя его веселью.