Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)

Паук, проснувшийся первым, надвигался на Конана, а на полу пещеры повсюду оживали и поднимались на когтистые лапы другие гигантские пауки. Заметив Конана, они ползли к нему, постукивая жесткими коготками. Куда ни взгляни, всюду светились, отражая пламя факела, четверки паучьих глаз.

Конан повернулся и бросился бежать по коридору, слыша, как пауки толпой преследуют его, будто многоногий поток. Конан побежал еще быстрей. Шум погони стих: по-видимому, от преследователей удалось оторваться. Но с тяжелой ношей на плече далеко не убежишь… Постукивание сотен когтистых лап нарастало. Вот это и есть те самые дети Заца, о которых говорил Верховный Жрец, подумал Конан.

Стены коридора тянулись бесконечно. Конан был уверен, что, если бы не мертвое тело, он давно ушел бы от пауков: тяжелая ноша замедляла бег. Но бросить мертвую девушку он не мог. Конан чувствовал себя как в ночном кошмаре, когда бежишь и бежишь во тьме, а неведомая опасность настигает тебя неотвратимо. Он опасался, что выберет неверный поворот и заблудится в лабиринте коридоров.

Уже в отчаянии, он достиг наконец главного перекрестка. Никуда не сворачивая, Конан оказался у лестницы, ведущей к люку.

Поднявшись по ступеням, Конан прислушался. Наверху было тихо — ни разговоров, ни шарканья, ни других признаков человеческого присутствия. Наверное, проклятые жрецы отправились спать. В предутренние часы в храме все спят, кроме бритунийских стражников. Конан не знал, как ему удастся выскользнуть из храма незамеченным, неся тело Рудабе, но постукиванье когтей пауков слышалось все ближе, и раздумывать было некогда.

Кулаком, в котором он сжимал факел, Конан ткнул в крышку люка. Но квадратная панель не шелохнулась. Конан, беззвучно чертыхаясь, решил, что кто-то обратил внимание на отодвинутый засов и вернул его в прежнее положение.

Когти детей Заца стучали все громче, и засов не представлялся Конану преградой. Если хороший толчок не поможет, придется действовать молотом, хотя лучше обойтись без этого во избежание липшего шума.

Конан сошел по ступенькам вниз и положил мертвую Рудабе на пол. Горящий факел он прислонил к стене. Вновь поднявшись по ступеням, он приложил к крышке обе ладони и сильно надавил на нее.

Поначалу крышка не поддалась, как если бы сверху мешала тяжесть. И вдруг сопротивление прекратилось: послышался крик, грохот падающего тела, и люк открылся.

Едва Конан показался над полом, струя масла брызнула в него, испачкав одежду. При колеблющемся свете неугасимого пламени Конан увидел викария Мирзеса, который пытался встать на ноги. Рядом с ним лежал кувшин, из него на мраморный пол выливалось, растекаясь лужицей, масло.

Конан тут же все понял. Не дождавшись Рудабе, Мирзес отправился ее искать. Но девушки нигде не было, и ему самому пришлось наливать масло в резервуар. Он стоял на крышке люка, наполняя нефтью свой кувшин, когда Конан рывком поднял крышку и повалил его наземь.

Мирзес, пытаясь встать, воскликнул:

— Кто?.. Почему?.. Пиал! — Вновь поскользнувшись, он упал.

Конан шагнул к Мирзесу, и тоже чуть не поскользнулся. Пошатнувшись, он все же устоял на ногах.

— Помогите! — захрипел Мирзес. — Стража!

Поскальзываясь и выпрямляясь, Конан успел добраться до Мирзеса прежде, чем тот поднялся. Едва викарий открыл рот, чтобы опять позвать стражу, Конан ударил его кулаком в челюсть. Викарий рухнул без сознания на мозаичный пол.

Склонившись над своей жертвой, Конан хотел было уже прикончить викария, проломить ему череп тяжелым молотом, но, уже замахнувшись, вдруг отказался от своего кровавого намерения. Убить человека спящего или лишенного чувств не соответствовало его понятиям о чести. Лучше изрезать тюрбан на куски и сделать кляп.

Однако Конан оставил Мирзеса лежать на месте: надо поскорее забрать свой факел и тело Рудабе, пока дети Заца не хлынули в святилище. Конан шагнул к двери, сообразив, что кран все еще открыт и поток нефти продолжает течь в подземелье. Надо срочно перекрыть его, опустить на люке засов и потом уже вернуться к Мирзесу.

Затем, думал Конан, он займется драгоценными камнями. Покончив с ними, он подбежит к дверям, станет кричать и звать на помощь. Когда бритунийцы откроют дверь, он с криком «Разбой! Убийство! На помощь викарию!» проскочит мимо стражников, которые бросятся в святилище, и выбежит из храма.

Конан уже шагнул к люку, как вдруг оттуда вырвался огромный столб пламени, сопровождаемый густыми клубами дыма. Видимо, струя масла соприкоснулась с горячим факелом Конана. Киммериец попытался сойти вниз, но пламя колыхнулось ему навстречу, опалив волосы и брови; Конан выскочил, хлопками пытаясь потушить загоревшуюся одежду.