Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)

Конан схватил молот и обрушил на дверь яростный удар. Дверь загудела, но не отворилась. Конан увидел вмятину в железе: насквозь пробить дверь ему не удалось. Дерево было слишком прочным, и понадобилось бы не менее часа работы с молотом и долотом, чтобы проломить дверь.

Конан, обезумев от отчаяния, вновь ударил по двери молотом, однако, услышав постукивание за спиной, обернулся. Над ним стоял огромный паук — живая копия статуи в храме, за исключением жестких, в палец длиной, волосков, покрывавших паучьи лапы. Четыре огромных глаза отражали пляшущее пламя факела.

Пониже глаз пара волосатых членистых усов протягивалась вперед наподобие рук. Когда один из усов дотянулся до Конана, он ударил по нему молотом. Послышался треск переломленной роговой оболочки — паук отступил на шаг и подогнул поврежденный ус под покрытое волосами туловище.

Затем чудовище перешло в наступление. Стоя на шести задних лапах, паук протянул к Конану две передние вместе с неповрежденным усом, намереваясь схватить свою жертву. Конан почувствовал себя мухой в паутине, ожидающей неизбежной гибели.

Чуть ниже щупалец у паука были видны зубы — два блестящих, остроконечных, наподобие бычьих рогов, изогнутых вовне, а потом вовнутрь, со сближающимися остриями. Паук тянулся клыками к Конану, чтобы пронзить его с боков; из отверстий капал зеленоватый яд. Членистые челюсти паука возбужденно двигались вверх-вниз.

На мгновение противники застыли друг против друга. Конан, с поднятым молотом, готовый нанести последний сокрушительный удар и погибнуть, и паук, с протянутыми вперед чудовищными усиками, стремящийся стиснуть человека в последнем объятии.

Вдруг из-за спины Заца Конан услышал полный ужаса голос Рудабе:

— Ниал! Милый! Я…

Заслышав этот страдальческий выкрик, паук отступил от Конана. Он развернулся — в свете факела блеснул один из его боковых глаз. Шаркнув по стене животом, так как коридор был узок, паук заспешил на голос. Девушка испуганно вскрикнула — и в наступившей тишине стало слышно, как, затихая вдали, постукивают по полу когтистые лапы. Еще мгновение — и факел Конана погас.

С воплем ярости Конан ринулся за пауком в полной тьме, но он потерял дорогу и ударился о каменную стену. Вскочив на ноги, он вытащил второй факел из-за пояса. Киммериец изрыгал проклятия, словно безумный. Конец старого факела светился темно-красным, как остывающая под пеплом лава.

Соединив концы, Конан яростно дул на них, пока не запылал второй факел. Бросив на пол старый, Конан побежал вниз по склону, преследуя Заца.

На главном перекрестке он задержался, заметив, что на полу простерто нечто, никак не похожее на останки быка или овцы. С ужасом догадываясь, что он сейчас обнаружит, Конан приблизился к телу Рудабе. Девушка, казалось, спала; встав на колени, он приложил ухо к ее груди — сердце не билось.

Прислонив факел к стене, Конан принялся ощупывать и осматривать тело. На Рудабе было полупрозрачное легкое одеяние, в каком танцовщицы пели при окончании службы. Сняв его, Конан перевернул красивое тело девушки. На плече и на середине спины он увидел пунктиры ранок, окруженных черными пятнами: воздействие яда.

— Рудабе! — позвал он. — Скажи хоть слово!

Он растирал ей руки, размеренно надавливал на ребра, надеясь, что она начнет дышать. Но ничего не помогало.

Горячие слезы скользнули по его грубому лицу — впервые за много лет. Он сердито вытер их, но они бежали неудержимо. Те, кто знал Конана как свирепого, безжалостного воителя, были бы удивлены при виде того, как он плачет в этом склепе, забыв, что ему угрожает опасность.

Девушка, должно быть, осмелилась спуститься в это вонючее подземелье, после того как жрецы ушли, чтобы предупредить его об опасности. Никто еще не отдавал свою жизнь, желая спасти его, Конана. Осознание жертвы, принесенной Рудабе, наполнило его душу сожалением, стыдом и ненавистью к себе.

Вдруг в нем вскипела ярость, и, схватив факел и кузнечный молот, Конан огляделся. Паук, наверное, выронил свою жертву, испугавшись яркого света пламени, и уполз туда, где сидел прежде.

С бешеным воплем Конан устремился в дальний конец коридора, ища там Заца; пламя факела ярко пылало. Он пробежал около четверти лиги, крича:

— Зац! Выходи биться!

Но паук не показывался. Наверное, испуганный светом пламени, он спрятался в один из боковых коридоров. Однако, для того чтобы найти его там, надо было потратить много дней.