Евгений Гаркушев - Чужая жизнь, или Vis Vitalis

- Почему не было? Всякое случалось. Но людей я не резал и не убивал.

- Хороший, стало быть, - презрительно бросил Щербина. - Белый и пушистый. Видал я таких на зоне и не только видал...

- Ладно, засиделись мы, - твердо сказал Говоров, поднимаясь и делая знак официанту. - Ночевать будешь у меня, в комнате для охраны. Или хочешь домой?

- Нет у меня дома, - фыркнул Щербина. - А дружки не заплачут, если я к ужину не явлюсь.

- Вот и отлично. Едем.

Пьяного Щербину водителю пришлось тащить в «мерседес» на себе.

Утро выдалось хмурым, Щербине было плохо после вчерашних возлияний, и он явно трусил. Говоров тоже был мрачен, но настроен решительно. Полмиллиона рублей лежали в дешевом дипломате из кожзаменителя - помощник решил сэкономить на «кошельке». Впрочем, с дорогим дипломатом Щербина смотрелся бы подозрительно. Куда больше ему подошел бы обычный холщовый мешок. Или, на худой конец, крепкая парусиновая хозяйственная сумка из супермаркета.

- Давай деньги, я на вокзале в камеру хранения положу, - предложил Щербина.

- Зачем?

- Ты меня грохнешь, а денег не дашь. Вы, богатые, жадные все.

- И что мне помешает поймать тебя около этой камеры? Или взломать ее - за полмиллиона, полагаю, специалиста найти нетрудно. Не бойся, не обману.

Щербина огорчился еще сильнее, но спорить не стал. Да и правда, что спорить? После короткого разговора настроение окончательно испортилось и у Альберта.

В лаборатории Краюшкина царил яркий теплый свет и вкусно пахло.

- Нужно непременно подкрепить силы перед процедурой, - заявил доктор.

Щербине он подал чашку с ароматным дымящимся напитком. Говорову - хрустальный стакан с мутной жидкостью. Альберт отхлебнул и чуть не сплюнул: питье было холодным, горьким и совсем невкусным.

- Пейте, пейте, - приказал изобретатель. - Так надо.

- Отравишь еще, - пробурчал Щербина. Однако категоричности в его тоне не было, скорее - покорность. Еще несколько глотков, и по лицу донора расплылась блаженная улыбка.

- Не спать! - приказал ему Краюшкин. - Помните: вы должны помогать мне и помогать Альберту Игоревичу. Вы готовы сделать это?

- Да за полмиллиона я готов и менту помочь, - почти добродушно сообщил Щербина.

- Положите деньги на видное место, - приказал доктор.

Говоров пристроил чемоданчик прямо на полу и открыл его.

- Отлично. А теперь - по креслам.

Из подсобного помещения, смежного с лабораторией, будто по мановению волшебной палочки появились два огромных ассистента Краюшкина. Говоров вздрогнул, а Щербина идиотски захохотал. Похоже, в его питье изобретатель щедро подмешал каких-то расслабляющих препаратов.

Говорова полностью раздели и пристегнули к креслу ремнями, закрепили на теле несколько присосок и игл. Процедура оказалась не очень приятной и даже болезненной, а Краюшкин еще и «ободрил»:

- Все это мелочи. Скоро будет по-настоящему больно.

С Щербины сняли только рубашку, обнажив бледное, хилое тело, на голову водрузили шлем.

- Щекотно, - объявил он.

- Электричество, - пояснил изобретатель. - Ничего, вам неприятных ощущений опасаться не стоит.

Ассистенты скрылись в подсобке, Краюшкин спрятался за медным, с мелкими дырочками экраном. Щелкнул тумблер. Загудели приборы.

- Думайте о хорошем. Отдавайте силу. Принимайте силу, - объявил изобретатель. - Приборы фиксируют движение.

Тело Говорова пронзила боль. Болели мышцы - их словно выкручивало. Давило сердце. Крайне неприятные ощущения появились в области желудка. На голову словно надели раскаленный стальной обруч, который неуклонно сжимался.

- Так и концы отдать недолго, - выдавил Альберт.

- Терпи, депутат, - хохотнул Щербина. - Или денежек жаль?

Затея казалась Говорову все глупее. Он по-настоящему разозлился, и зло свое обратил на борьбу с болью, на то, чтобы действительно что-то получить от наглого уголовника. Ведь он и в самом деле имел на это право!

Сразу стало легче. Боль не ослабла, но стала направленной и терпимой. Энергия хлестала в Говорова, и он понял, что процесс ее поглощения действительно должен быть болезненным. Загорелась, как от ожога, кожа на лице, потом на руках, а спустя минуту горело все тело.

- Хорошо, хорошо, - подавал голос из-за своего экрана Краюшкин. - Еще минут пять - и достаточно.

Щербина вновь начал хохотать, как-то странно повизгивая. Говоров испытал к донору приступ отвращения, который внезапно сменился симпатией, и, преодолевая боль, депутат засмеялся. Он и в самом деле стал сильнее! Сердце сдавило железной рукой и отпустило. Оно больше не ныло, а стучало уверенно, гулко, разгоняя по жилам молодую, горячую кровь.