Олег Дивов - Стрельба по тарелкам (сборник)

Берия сидит, глазами хлопает, прижимает к груди пустую бутылку.

– А к-как же… К-конечно, есть. По-по-показать?

– Он у тебя, что, с собой?!

Берия со стула – хлоп!

Очнулся на полу, рядом бутылка. Берия к ней тянется, она пустая, вот обида. Что было, помнит смутно, но в общем разговор шел о члене. И за дверью ждет Каганович с лопатой – член рубить. Это все из-за члена. Чего-то Берия с ним сделал не то, вразрез партийной линии.

Встает Берия на четвереньки и говорит:

– Коба, если партии нужен мой член – я согласен. Зови Лазаря, пускай оттяпает его. Только выпить дай, а то я боли боюсь.

Сталин за столом трубочку покуривает, глядит на Берию вполне ласково, будто и не было страшного допроса.

– Давай без паники, – говорит. – Я тебя поспрашивал, ты ответил, все хорошо. Ползи работать. Послужишь еще Родине, хе-хе…

– Да за что ж ты меня на погибель верную посылаешь, Коба? Только я за дверь высунусь, тут Лазарь меня лопатой…

– А ну очнись! – Сталин приказывает. – Нет там никакого Лазаря. Дуй на рабочее место. Нужен будешь – вызову. Не видишь, занят я…

И точно, на столе у вождя газета «Правда», исчерканная красным карандашом. Опять небось вместо «товарищ Сталин» напечатали «товарищ Сралин». Лучше и правда дуть отсюда подальше. Хозяин как увидит такую опечатку, сначала ржет, будто старый боевой конь, а потом лично берется за корректуру. Правит газету, так сказать, в целом. Когда редакцией ограничится, а когда и типографию отрихтует. Под горячую руку и тебя красным карандашиком черканет. Приведет в надлежащий вид. Или подлежащий.

Берия кое-как на ноги встал и по стеночке, по стеночке выползает опасливо из кабинета. Оглядывается – и правда нет Кагановича. Только генерал Власик, начальник охраны, да генерал Поскребышев, начальник канцелярии, сидят в приемной, чай с вареньем пьют.

И оба глядят на Берию загадочно… Насмешливо, но вроде понимающе.

Видок у Берии, конечно, тот еще. Бледный, весь в поту, озирается затравленно, одной рукой держится за голову, другой за ширинку.

– Тут Кагановича точно нету? – спрашивает.

– Зачем тебе Каганович? – Власик удивляется. – Иди сюда, чайку нальем. И варенье вот малиновое, очень полезно опосля взбучки.

– Ты мне зубы не заговаривай, вдруг Лазарь с лопатой за штору спрятался, а ты и не заметил, охранник хренов!

– Очнись, Лаврентий Палыч! – говорит Власик строго, почти как Сталин давеча. – Ну пуганул тебя Хозяин, бывает. Про член спрашивал, верно?

Берия как услышал «член», так зажмурился, что пенсне с носа спрыгнуло. На пол падал – удержалось, а тут не смогло.

Власик пенсне поднял, обратно его к Берии пристегнул, берет наркома за шкирку, силком на стул усаживает, сует в руку стакан чая.

А Поскребышев достает бумажку, точь-в-точь ту же, что Берия у Сталина видел.

– Это копия, я ее на всякий случай припрятал. Чтобы санитаров из психушки не вызывать каждый раз. А то были уже случаи… Вот, смотри.

– Опись имущества, изъятого на дачах и квартире Ягоды, – бормочет Берия вслух, с перепугу читать про себя разучился. – Револьверов разных девятнадцать… Вин заграничных разных тыща двести бутылок… Сигарет заграничных разных одиннадцать тыщ штук… Анти… Антиквариата всякого триста предметов… Коллекция по-по-по…

– Порнографических снимков, – Власик подсказывает не глядя.

– Четыре тыщи девятьсот штук… Ф-ф-фильмов по-по-порно… А-а-адиннадцать… Ч-ч-ч… Че-че-че… ЧЛЕН!!!

Власик быстро стакан с чаем подхватил – у Берии нервная трясучка началась.

– Может, водки ему? – спрашивает.

Поскребышев свой чай допивает, кружка у него здоровая эмалированная, на пол-литра, не меньше. Сует ее куда-то под стол, зачерпывает, протягивает исстрадавшемуся наркому. Берия кружку в обе руки – и давай хлебать. Выдул до донышка, цап со стола вазочку с малиновым вареньем и прямо без ложки, через край ее опорожнил. Закусил, значит. И вроде глядит уже куда бодрее. Хвать бумажку, читает последнюю строчку:

– Резиновый искусственный половой член – одна штука!

– Понял? – Власик ему.

– Понял… Люди! Что это было?!

– А это Хозяин вас, наркомов, проверяет так, – объясняет Поскребышев. – Оценивает, вдруг вы совсем уже морально-политически разложились или можете работать еще. Оружие, шмотки, картинки-иконки, даже порнографию он более-менее терпит. Прощает. Но как дойдет до члена – пиши завещание. У тебя, я вижу, нету. Вот и гуляй пока.

– Нету… То есть как нету? Есть. Но не резиновый же!