Николай Трой - Ночной Охотник

— Что вы задумали?! — рявкнул эльф.

— Задержи армию дозора здесь! — крикнул я. — У тебя хватит воинов.

— На полчаса!

— Этого достаточно! Главное, не подавай сигнала наверх! Иначе все рухнет, тогда неизбежна новая война.

— А ты?!

— Я найду Падшего! Только он сейчас может что-то сделать.

Последние слова приходилось выкрикивать, срывая голос. Рев приближающейся армады гремел так, что вибрировал воздух. Стрелки отсылали в толпу залп за залпом.

— Да вы тут все больные на голову! — наконец, заорал эльф. — У тебя полчаса, Илья! А потом сюда придут орки!

2

Эльф занял место за спинами собственной стражи. Вскинув усыпанный самоцветами посох, ломал неумелую защиту магов Ночных, отражал заклинания, придавал стрелам своих лучников ускорение, отправлял в толпу болиды. Похоже, его одного можно было выставлять против целой армии.

А, когда пришло время, две бронированные толпы сшиблись.

Я запомнил не бой, а месиво из железа, перерубленных тел и страшно оскаленных лиц. По всему полю чадили огненные нарывы, вздымались черные и сизые дымки, ветер был наполнен пеплом. Грохотал гром ударов, сверкали искры от ударов железа о железо. Дико кричали погибающие существа.

Уйти незаметно нам не удалось, очень быстро волна схватки захлестнула. Я успел только крикнуть:

— Прорываемся к Блошиным норам!

Не знаю, услышал ли меня Капитан нищих, но времени проверять не было. Подлетел здоровенный мужик — человек. Как дикарь, он сражался в одной кольчужной юбке, люто размахивая дубиной, лупил направо и налево. Завидев меня, торжествующе оскалил покрытые кровавой пеной зубы, бросился навстречу.

Испытывать судьбу не стал, я сразу швырнул ему в лицо огненный шар. Человек выронил дубину и завизжал страшно, прижимая ладони к лицу. Пламя в мгновение ока сожгло все до самой кости, а, когда затихшее тело упало, мой желудок дрогнул: из опустевших глазниц выходили струйки дыма, запекшаяся корочка на обугленном мясе трескалась, сочилась кипящая кровь.

Отвернувшись поспешно, заметил срубленного Раулем воина. Склонился, быстро подобрав его меч. Не успел выпрямиться, как подскочил второй человек. На меня обрушился град ударов. Я едва успевал подставлять клинок, в ушах звенело, волна онемения от бешеных ударов холодила мышцы.

Внезапно рядом очутился боец эльфа. Сверкнул его меч, оставляя в воздухе золотистое сияние, доспех врага прорубило, как китайскую подделку, из щелей брызнула дымящаяся кровь, выползли еще пульсирующие внутренности.

— Не медли! — взревел воин. — Делайте свою работу, выродки!

Я заметил, что несмотря на магию, нарядный доспех человека иссечен, будто грызли промышленными пилами, он весь в глубоких зарубках. На кольчуге две глубокие дыры, а по обнаженному участку кожи стекает кровь.

К нам прорвался второй мятежник, страшно взмахнул мечом. Рыцарь уклонился, тут же встретил новый выпад, а затем ударил сам, так быстро, что лезвие исчезло из виду, превратившись в призрачную полоску.

Мятежник еще стоял, а рыцарь уже шагнул дальше, рубанул второго врага, сшибся с третьим. Лишь тогда я услышал влажный «чавк!»: голова мятежника отделилась от туловища, сползла, разбрызгивая горячие красные струи, упала на землю. Я увидал еще живые, но быстро стекленеющие глаза, жутко оскаленный рот. Желудок скрутило, я поспешно отвернулся.

— Рауль!

Ночного нигде не было видно. Пришлось прорываться в одиночку.

Передо мной выросла затянутая в тугой кожаный панцирь фигура. Огромный каторжник, похожий скорее на велета, чем на человека, радостно зарычал. Толстые, как бревна, руки обнажены, покрыты густыми рыжими волосами, под ними сотни сизых шрамов, но под кожей тугие мышцы, перекатывают, как валуны.

Я ударил первым. Вкладывал столько сил, чтобы одним махом перерубить великана надвое, но лезвие оставило на его панцире лишь глубокую царапину! Такой доспех явно многослойный, и арбалетным болтом не пробить. Однако я рубанул вторично, на этот раз царапина была совсем крошечной.

Великан заулыбался, отвел правую руку с мечом, а левая вдруг стала ужасающе быстро подниматься…

Страшный удар сбил меня с ног, будто пивную банку лупанули бейсбольной битой. Небо дважды поменялось местами с землей, я перевернулся, брякнулся на грудь, ударом вышибло воздух из легких. Перед глазами поплыло.

Даже в дикой тряске земли шестым чувством уловил могучий топот — здоровяк торопится, чтобы добить!

Я вскочил с трудом, едва смог, в ногах ватная слабость, рукоять меча скользкая от крови. Каким же чудом ухитрился его не выронить — ума не приложу!