Вера Чиркова - Под темной луной

– А не опасно, Ваше Величество, оставлять без охраны границу? – Осторожно осведомляюсь я.

– Ты просто пока не в курсе, Эзарт, – Самодовольно заявляет король, – с Тагларом у нас теперь прекрасные отношения, мы продаем им инструменты и кое-какое оружие, а они поставляют дешевую рабочую силу, и экзотические фрукты.

Дешевая рабочая сила? Что там говорит старинная поговорка про дешевый творог? Кажется, он бывает только в ловушке для грызунов?! И вообще, зачем афийцам, вырастившим богатые сады около каждого дома, нужны экзотические фрукты?! Да еще и в обмен на оружие! Ну а уж для чего оно то могло понадобиться тагларцам, я и придумать не могу. Разве что в страшном сне увижу. Ведь еще год назад они целыми днями валялись в тени роскошных конфетных деревьев, а по вечерам собирались на веселые тусовки! Что могло заставить их из первобытно – райских бездельников превратится в "дешевую рабочую силу"?

– В самом деле? – Надеюсь, что незаметно, иронизирую в ответ. – Но я бы все-таки не советовал Вашему Величеству трогать пограничные войска, разве у нас нет гарнизонов в Ламоко и Кортане?

– Видишь ли, Эзарт, – Нехотя бурчит Маннейг, – Там тоже неспокойно, наместники этих городов просили не забирать у них войска, и мы пошли им навстречу. Кстати, постарайся не пропустить сегодня вечерние новости, мои ребята покажут очень интересное сообщение.

С этими словами Его Величество повесил трубку, не желая видимо, больше отвечать на неприятные вопросы. А мне так хотелось узнать, какие же это события должны были произойти, что наместники решились отказать королю в помощи войсками в такой момент?! И на что это намекает Маннейг? Что такого интересного могут предложить мне телевизионщики короля? Обычно я не жду ничего нового от программ, пропущенных через строгую королевскую цензуру. Несколько лет назад, когда учитель Гажнет вместе с Триком изобрели телевидение, король объявил своей привилегией право на производство и выпуск программ, и организовал королевскую телестудию. И теперь ни один материал не мог пройти в эфир без его высочайшего одобрения. В ущерб всякой демократии, естественно.

– У короля куча неприятностей, как я понимаю? – Осведомляется из кресла, в которое он неизвестно когда успел усесться, Тормел.

– Не у короля, доктор, а у страны,- Поправляю я, доставая чековую книжку, пока что-нибудь снова не отвлекло меня от благотворительности. – Король ведет четко прописанную партию, но написал ее для него кто-то другой. И вот именно это-то мне очень не нравится! Возьмите чек доктор, это за лечение Руиза, и на помощь больнице.

– Но это же сумасшедшая сумма! – Взглянув на чек, ахает Тормел, – Я не могу столько принять! Или… – Он подозрительно вглядывается в меня – вы хотите меня купить?!

– Прекратите молоть ерунду, Тормел! – Взрываюсь я – Зачем мне нужно вас покупать?! Мы ведь с вами выяснили, что мы не враги, значит, я могу без лишних церемоний дать вам деньги для бедняков. Я бы и раньше помогал вам таким образом, если бы был уверен, что вы меня правильно поймете!

– Тогда большое спасибо, Эзарт, сейчас, когда в городе столько глюкенов, нуждающихся в помощи, я иногда просто не знаю, на что покупать им лекарство и еду!

– Не благодарите, доктор, вы берете это не для себя, а я желаю помочь больным не меньше вашего! И давайте не будем больше на эту тему, пойдем лучше на кухню, я ведь и правда, сегодня еще не обедал! – решительно свертывая ненужные расшаркивания, встаю из-за стола.

Если бы я точно не знал, что открыл дверь в свою кухню, то никогда бы в это не поверил. Комната стала совершенно иной. Больше, светлее, и одновременно уютнее. Куда – то исчезли огромные закопченные кастрюли и противни, появилась светлая скатерть на столе, а на ней букетик цветов в прозрачной вазочке и белоснежные салфетки в серебряных кольцах. И сам стол переехал к распахнутому окну, и обзавелся стульями вместо засаленных скамеек. А еще появился запах. Не жаркий дух прожаренного мяса, а тонкий, аппетитный аромат изысканных приправ. Ну и дурак же был господин, сменявший такую кухарку на Лузида, вынес я вердикт, увидев все это.

Обед, по времени больше достойный называться ужином, мы закончили, когда за окнами уже опускались сумерки. Было очень комфортно и по человечески тепло сидеть вот так, за кружкой душистого чая и наблюдать за светящимися счастьем лицами Трика и его матери. Невольно вспомнилась Мария, ее полные тревоги глаза, когда меня вносили в дом после захвата подземелья низранок. У нее было много хлопот в тот день, нужно было лечить, кормить и размещать сотни освобожденных узников, многие из которых к тому же были зомбированы Главной. Но, несмотря на занятость, она находила минутку, чтобы заглянуть ко мне, и открывая глаза, я каждый раз встречался с ней взглядом, чтобы снова, успокоившись, погрузиться в целительный сон.