Наталья Ломаченкова - Люблю тебя!

— Эррис…

— Я люблю тебя, Тисса.

— Вставай же, Тисса, ну сколько можно спать?!

— Видимо королева сегодня не собирается осчастливить своим присутсвием осенний бал!

Я яростно уткнулась носом подушку, завернувшись в одеяло с головой, и мечтая только об одном — чтобы мучители убрались куда подальше. Номер не прошёл — под весёлый хохот руави стянули с меня одеяло, и холодный утренний ветер заставил меня, как ошпаренную, подскочить с постели, судорожно нашаривая руками тёплый халат.

— Я же вас сейчас сама своими руками придушу, мерзавки! — яростно рычала я, глядя на заливающихся смехом девушек, предусмотрительно отбежавших на почтительное расстояние. Но мои гневные вопли стали уже настолько обыденным и постоянным явлением, что никто даже не подумал обратить на них внимание. Вот вам и весь почёт, столь усердно оказываемый любимой и горячо обожаемой королеве.

— Мы же тебя уже предупреждали — ложись пораньше, — ехидно пропела Найта. Я запустила в неё подушкой, которую руави со свойственной ей грацией перехватила у самого пола. — С твоим неудобным человеческим организмом, такие переутомления недопустимы.

Ах, это они о моём здоровье заботятся! Как трогательно! Осталось только разрыдаться от умиления. Неудобный организм, ну надо же придумать! Уууу… вредины!

— Если бы ты знала, что у нас на завтрак… — вкрадчиво протянула Лиссэ.

Я хищно повела носом, принюхиваясь к обольстительным ароматам, долетавшим из соседней комнаты, и сдалась. Окончательно и безоговорно.

Не знаю почему, но я не люблю балы. Ни у людей, ни у руави, хотя среди последних они смотрелись несомненно лучше. Наверное, одной из причин такой совершенно некоролевской нелюбви является моё абсолютное неумение танцевать. Корова, хромая на все четыре ноги, смотрится гораздо лучше, чем я. Ну что поделать, нет у меня той жизненно необходимой для танца грации скольжения и полёта. Не жалуюсь на фигуру, но вот почему-то именно этот дар у меня отсутствует напрочь. Судьба…

Вот и в этот раз я лениво устроилась на резной скамейке, стоявшей на невысоком, чисто символическом возвышении, с вымученной улыбкой кивая нескончаемым танцующим парам. Ну кто придумал эту дурацкую примету, что благословление королевы сулит большую и чистую любовь, приправленную тоннами удачи и счастья?!

— Тисса, ну пойдём потанцуем! — уже в который раз подбежала ко мне Найта. Лиссэ во всю флиртовала со своим избранным, и оставшаяся временно без подружки девушка всеми правдами и неправдами пыталась вытащить меня ей на замену. Мне пока что удавалось отбиваться. Но, что-то мне подсказывало, это не надолго.

— Тисса, ты меня любишь?! — решила сменить тактику руави. Я страдальчески вздохнула. Покосилась на площадку.

— Люблю, солнце, но эту скамейку я люблю чуть-чуть больше. Так что советую тебе взять вон того очаровательного парня под ручку и сделать с ним ещё один кружок вальса.

— Я уже с ним вроде танцевала, — нахмурилась, припоминая, Найта. И тут её лицо расцвело в улыбке. — Смотри, король наконец-то появился! Значит, сейчас зажгут Кленовый лист.

Я торопливо поднялась с лавочки, занимая положенное мне место. Руави спешили разойтись по кругу, освобождая в центре пространство для одного из очередных символов Осени.

Кленовый лист — один из сильнейших артефактов руави — традиционно зажигался (имеется в виду, начинал светиться после активации) в начале осени. Его сила оберегала лес во время суровых зимних холодов, не давая деревьям замёрзнуть и сохраняя их в том же самом виде, что и в остальные времена года. Именно от этого и пошли среди людей легенды о вечноцветущих эльфийских деревьях и лесах, в которых и зимой никогда не выпадает снег.

Эррис встал рядом со мной, легонько коснулся моей руки в дружеском и ласковом пожатии. Ждали Хранителя артефакта — того самого пепельноволосого руави, с которым я имела возможность переброситься парой слов, когда он, как самое доверенное лицо короля, забирал меня из родительского замка. Видящего. Того, с которым мне следовало бы обвенчаться в случае кончины Эрриса. Кузена Сиррина, который и должен был торжественно внести святыню в сердце заповедного леса.

В толпе руави послышались недоволно-взволнованные шепотки. Мы ждали. Напряжение всё возрастало. Я с некой тревогой взглянула на Эрриса.

— Он опаздывает, — чуть дёрнул плечами король, не отрывая взгляда от дверей в Хранилище.

— Идёт! Идёт! — пронеслось среди собравшихся. И наступила гробовая тишина.