Наталия Ипатова - Ледяное сердце Златовера

Он в миг успокоился, отдал приказ адъютантам, и через несколько минут вал огня откатился от Салазани, оставляя за собой дымящуюся полосу ничьей земли. Звенигор сделал великодушный жест, позволив огню погаснуть на всем пространстве, разделяющем лагеря. Оттуда, от Салазани, под зеленым штандартом переговоров выехал одинокий всадник. Приглядевшись, я распознал в нем Удылгуба. Звенигор тронул Гейзера навстречу, а я последовал за ним. Мне хотелось его сопровождать, и я никак не мог упустить сей исторический момент.

Закопченный гоблин с опаленной гривой и свежими ожогами явно был в центре схватки. Он долго и пристально разглядывал невозмутимого саламандра, потом перевел тяжелый взгляд на меня.

— Ваше присутствие означает поддержку Светлых Сил? — хрипло спросил он.

— Оно означает только мою личную дружбу и интерес, — парировал я. — В этой войне не применяется Могущество Белого трона. Я представляю наблюдающую сторону.

— Тогда к делу, — буркнул гоблин. — Салазани предлагает прекратить бесполезные и крайне досадные потери среди наших подданных и решить ваше спорное личное дело поединком. Вы согласны?

— И кто же выйдет против меня? — поинтересовался Звенигор. — Ты?

— Она сама. Надеюсь… — гоблин хищно наклонился и полыхнул искренней ненавистью. — Она тебя убьет!

Пока Звенигор соображал, я лихорадочно строил поведенческую схему Удылгуба. Меня до глубины души изумила неадекватность его реакции. Если он не знал, что произошло меж Звенигором и Салазани, он был бы лично к нему равнодушен. Если знал-был бы ему благодарен. Я видел только одно здравое объяснение, а именно: с появлением на горизонтах Салазани Звенигора гоблин потерял все. А это значило, что Снежная Королева без памяти влюбилась.

— Она просила также напомнить, — добавил Удылгуб, — что заклятье Ледяного Сердца не из тех, что продолжают действие после смерти автора. Если ты убьешь ее, Златовер вернется к жизни.

— Черт, — растерянно промолвил Звенигор. — Чтобы я — против… бабы?

Поземка проникала под неплотно застегнутое полотнище входа, и я ежился и переминался с ноги на ногу, когда ее ледяной язык облизывал мои щиколотки. Мама умерла бы, если бы увидела, как я по нынешней погоде щеголяю в летних сапогах. Без шерстяных носков. Никто не подозревал, что Приключение затянется.

Темная внутренность палатки Звенигора освещалась лишь пламенем короны на его голове. Оба саламандра не обращали никакого внимания на глупые мелочи вроде сквозняка. Звенигор, кажется, пребывал в том же состоянии легкого шока, что и час назад, когда Удылгуб передал ему вызов Салазани. Мы тогда решили, что вопрос требует обсуждения, и сейчас соображали, как ответить.

Магнус считал, что все это затеяно Снежной Королевой с единственной целью: дать войскам желанную передышку, и возмущался тем, что мы сразу же не ответили решительным отказом. Салазани можно было бы додавить, победа сама падала в руки, и, с его точки зрения, совершенно незачем было осложнять дело личным поединком. Мы оба прекрасно видели его закулисные мотивы: он не имел никакого желания заполучить на свою голову восставшего Златовера. Поэтому он лично не был заинтересован в смерти Салазани, а патриотизм не позволял ему желать поражения королю, на возведение коего в сей ранг пришлось потратить столько сил и нервов.

Кажется, эти двое ни по какому вопросу не могли прийти к единому мнению.

— Дело лишь в том, — съязвил Звенигор, — что нанесет моей чести больший ущерб: отказ от поединка или же поединок насмерть с женщиной? Арти… ты-то почему молчишь?

Магнус метнул в мою сторону недовольный взгляд. Ему, как самому приближенному к трону лицу, было очень неприятно, что его король, игнорируя его мнение, просит совета у постороннего… и даже не саламандра. Я становился для него неудобен, но, честно говоря, меня это очень мало волновало.

— Ну что я могу тебе сказать?! — почти взмолился я. — Это же война! Я бы рад потрепаться с тобой о магии, основах мироздания, истории последних лет, моральных нормах или семейных отношениях. Но что я могу посоветовать тебе в делах войны, когда сама мысль о ней мне отвратительна? Что?! Только чувствую, — я поглядел на него просительно, — не надо вам драться!

— Почему?

Я, может, и сказал бы, почему, не будь тут второго саламандра. Даже если бы Звен страшно обиделся. Вместо этого, главного довода я привел, на мой взгляд, второстепенный.